И. В. Пименов

Редуцированные гласные в связях славянских диалектов.

 


 

В славянском были так называемые редуцированные ъ и ь (еры), которые фонетически были сверхкраткие. Фонологический статус их заключался в нейтрализации всех признаков противопоставления, кроме одного. Этим единственным признаком был ряд: передний/непередний. Редуцированный ь характеризовался как сверхкраткий передний, ъ как сверхкраткий непередний (задний, средний, средне-задний). При этом величина подъема и огубленость и другие фонологические признаки никак не участвовали в их идентификации. ь происходил из и.-е. краткого i между согласными. ъ из двух источников, и.-е. краткого u между согласными, и o между согласными в конце слова. Обозначим соответственно ъ<*u как ъu, а ъ <*o как ъo. Старый e также имел между согласными в конце слова рефлекс ь, в славянском было множество примеров на данную позицию, *bljьvati блевать, *kljьvati клевать, *pljьvati плевать, *g'ьvati жевать, и возможно, *mong?e(n)t# «родивший, женатый человек» рус. муж, род. п. -а, укр. муж, др.-русск. мужь, ст.-слав. мѫжь ἀνήρ, болг. мъжъ́т (Младенов 313), сербохорв. му̑ж, словен. mо̑ž, род. п. mоžа̑, чеш., слвц. muž, польск. mąż, род. п. męźa, в.-луж., н.-луж. muž. Первая часть которого родственна др.-инд. mánuṣ (mánu-, mánuṣ-) м. "человек, муж", авест. manuš-, гот. manna, др.-исл. maðr, мн. menn, сюда же лат.-герм. Мannus -- имя прародителя германцев (Тацит), фриг. Μάνης -- родоначальник фригийцев; см. Мейе. Ét. 209, 354; Траутман, ВSW 169; Шпехт 218; Вайан RЕS 18, 75 и сл.; Торп 309 и сл.; Уленбек, Aind. Wb. 214. Вторая родственна *g̊ena рус. жена́, жени́ться, укр. жона́, жíнка, блр. жана́, ст.-слав. жена, γυνή, болг. жена́, сербохорв. жѐна, словен. žéna, чеш., слвц.žena "женщина, жена", польск. żona, в.-луж., н.-луж. žona; др.-прусск. genno зв. п. "женщина!", др.-инд. jániṣ "жена, женщина", gnā "богиня", авест. gǝnā-, ɣǝnā, ɣnā "женщина, жена", ǰaini -- то же, арм. kin, гот. qinô "жена, супруга", qēns -- то же, греч. γυνή, беот. βανά "жена", ирл. ben, тохар. А śän, В śana "женщина"; см. Уленбек, Aind. Wb. 13, 99; Траутман, BSW 84; Apr. Sprd. 337; Педерсен, Kelt. Gr. 1, 47; Файст 388; Торп 60; Лиден, Tochar. Stud. 30. Образование от *е подтверждает форма му́жеский.

 

Фонетически ъu и ъo считаются совпавшими, но в древненовгородском диалекте это не так. Древненовгородский диалект вообще характеризуется многими архаизмами, в нем не была проведена вторая палатализация. В частности, в нем рефлексы ъo и ъu различались. Рефлексы ъu не отличались от общевосточнославянских рефлексов, ъo же давал непалатализируещее э [:169-170]. Это э непалатализовало предшествующею согласную, поэтому перед ним нет эффекта первой палатализации, то есть было изначально непередним, как и любое ъ в любом славянском языке, и в этом смысле совпадало с западнославянскими рефлексами. Но позже слилось с е передним (ср. аналогичное упереднение др.-рус. ы в и; рус. ги́бнуть, ст.-слав. гыбнѫти; др.-рус. Кыıевъ, рус. Киев), так же как и в западнославянских языках. Сравните твердые основы именного склонения: именительный падеж ед.ч. *-o- основ, д.-н. –е, д.-рус.-ъ из *-os; родительный падеж ед.ч. *-ā- основ, д.-н. –ѣ, д.-рус.-ы из *- oHmd; именительный и винительный падежи мн.ч. *-ā- основ, д.-н. –ѣ, д.-рус.-ы из *- oHHms; именительный и винительный падежи мн.ч. муж.р.*-o- основ, д.-н. –ѣ, д.-рус.-ы из *-oHms. Перфектное причастие муж. рода –ле, при д.-рус. –лъ и страдательное причастие прош. времени –не, -те, при д.-рус. –нъ, -тъ. Тоже самое мы видим в прилагательном склонении твердых основ: именительный падеж ед.ч. мужского рода, д.-н. –еи, д.-рус.-ыи; родительный падеж ед.ч. женского рода, д.-н. –ѣѣ, д.-рус.-ыи; именительный и винительный падежи мн.ч женского рода, д.-н. –ѣѣ, д.-рус.-ые. При этом твердые окончания совпадают с мягкими, с той разницей что твердые непалатализируют, сюда же причастия сливаются в единый –я, независимо от исходного славянского *–ent, -ont, естественно во втором случае нет палатализации. Этого явления нет в винительном падеже и многих других формах, объяснение этого явления смотрите в [Эволюция славянской фонетической системы. Конечный слог.].

Непалатализирующую сущность ъo фонетически можно объяснить и по-другому. Хотя звук э задний в восточнославянских распространяется с севера, однако ъo мог дать и обычный передний ˚е сразу. Все дело в том что в восточнославянских (и западнославянских) непередние гласные сообщали предстоящему согласному бемольный оттенок посредствам его лабиализации, хорошо известный из русских диалектов. И в этом смысле ъo > ˚е, так же как ъ > ˚е в западнославянских.

 

В славянском редуцированные имели три фонетических варианта звучания. Они определялись позицией в слове, которая определило их эволюцию. В слабой позиции, которая была на конце слова, перед гласной полного образования или перед редуцированной в сильной позиции и всегда не под ударением, редуцированная вылетала (в восточнославянском до XIV века вылетели). Сильная позиция была под ударением, или в открытом слоге перед слабой редуцированной гласной и прояснялась в обычную гласную в зависимости от диалекта. Причем это происходит с самых ранних письменных памятников, где, особенно в берестяных грамотах, происходит перепутывание ъ и о, ь и е. Это происходит из-за того что писцы, произнося буквицы тянули гласные, и пользовались скандирующим произношением, где редуцированные утрачивали сверхкраткость, а простые гласные не отличались от редуцированных. Здесь надо учесть, конечно то, что это были не профессиональные церковные переписчики, а обычные люди, ведь в древнем Новгороде грамотность если и не была 100%, то близка к этому, нормой была даже грамотность среди женщин. Напряженная позиция выступала перед согласной j. Точная дистрибуция позиций определялась по диалектам: стечением согласных, длительностью слогов, и аналогиями. Например, в чехословацкой группе перед плавными в закрытом слоге позиция могла быть слабой, в восточнославянском не могла, как и в стечении несонантных согласных. В полабском языке развитие редуцированных имело уникальный характер, впрочем, как и всех остальных гласных, и требует отдельного рассмотрения.

Сильный редуцированный ь во всех диалектах прояснился в палатализирующий е (‘э разной степени открытости и долготы), кроме западных южнославянских языков (сербохорватском и словенском), где ь = ъ (однако сам процесс этого совпадения представляет определнную загадку, в начале, они совпали видимо в сверхкраткое e закрытое, потому-что пишется i [:3], потом оно перешло в ae/ea, то есть мы видим развитие от западнославянского типа, который сохранился в кайкавском диалекте, в южнославянский c ъ = a). Напряженный ь(j-) переходит в и̌(й-/0-), или теряет напряженность, и переходит в е(й) как в северо-восточных восточнославянских диалектах. Для исследования отношений славянских диалектов судьба ь малоинтересна.

Пример.

*dini рус. день,  род. п. дня, укр. день, блр. дзень, ст.-слав. дьнь, род. ед. дьне, род. мн. дьнъ ἡμέρα (Клоц., Супр.), основа на согласный (Дильс, AfslPh 32, 311 и сл.; Aksl. Gr. 163), болг. деня́т, сербохорв. да̑н, род. дне̑, словен. dȃn, род. dnȇ, чеш. den, род. dne, польск. dzień, в.-луж. dźeń, н.-луж. źeń.

 

Другое дело судьба ъ. Будучи непередним гласным он мог бы переходить в четыре полные гласные о, а, э. ы; поскольку лабиализация (то есть огубленность) не играла никакой роли. Но переход ъ > ы уже был в славянском в напряженной (перед j) позиции. Поэтому три славянских ветви каждая выбрала свой вариант. В общем в восточнославянском был рефлекс о, в югославянском а, в западнославянском э (непалатализирующее), то есть как ъo в новгородском диалекте.  Однако данный рефлекс не принадлежал только языкам, принадлежность к тому или иному рефлексу проходила прямо по географической границе. Например, граница между а и е шла через территорию Словакии, Словении и Полабья. Поэтому словацкий язык имел три диалектных зоны, западнословацкую где рефлекс был э, среднесловацкую где есть а,о,э, и восточнословацкую где э,о,а (с большим смешением по диалектам). В словенских диалектах в кратких слогах он стал ə (среднее между э и а краткими), в отличии от долгих слогов где а, как и в сербохорватском где всегда(однако, через сложное временное и диалектное развитие), а в болгарском очень кратким ă (ъ). Чешский, польский и нижнелужицкий (последний отчасти, позиционно o) имеют э соответственно, но верхнелужицкий (сорбский) имеет о, как и в восточнославянском, что видимо, не является случайностью. О чем ниже. Такие диалекты можно называть о,а,э-проясняющими диалектами соответственно.

Примеры.

*supnos рус. сон, род. п. сна, диал. во снях "во сне" (Мельников) из др.-русск. въ сънѣхъ, укр. сон, род. п. сна, блр. сон, род. сна, др.-русск., ст.-слав. сънъ ὕπνος (Супр.), болг. сън, сербохорв. са̏н, род. п. сна̏, словен. sǝ̀n, род. п. snà, чеш., слвц. sen, польск. sen, род. п. sna, в.-луж. són, род. п. sоnа, sna, н.-луж. soń ж., род. п. sni.

рус. вон, нареч. "прочь, наружу", сюда же вне, диал. во́нки "вон", севск., укр. во́нка "вон", др.-русск., ст.-слав. вънъ ἔξω, болг. вън, въ́нка, сербохорв. ва̏н, словен. vèn, чеш. ven, слвц. von, др.-польск. wen, в.-луж. won, н.-луж. wen.

*musos рус. мох, род. п. мо́ха, мха, укр. мох, блр. мох, др.-русск. мъхъ, болг. мъх (Младенов 312), сербохорв. ма̏х, ма̑х, род. п. ма̏ха "плесень", словен. mȃh, род. п. mа̑hа, mèh, род. п. méhа "мох", чеш. mесh, слвц. mасh, mосh, польск., н.-луж. mесh. Другая ступень чередования гласного: болг. му́хъл "плесень" (иначе о последнем см. Г. Майер, Alb. Wb. 288).

*lugis рус. ложь, род. п. лжи, укр. лож, лжи -- то же, ст.-слав. лъжь м. "лживый, лжец", сербохорв. ла̑ж ж., род. п. ла̏жи "ложь", словен. lǝ̀ž, род. п. lǝžî, lа̑ž, род. п. lǝží, чеш. lеž, род. п. lži ж., слвц. lоž, польск. ɫеż, род. п. ɫżу.

*onglis рус. у́голь, м., род. п. у́гля, укр. ву́гiль, блр. ву́голь, др.-русск. оуг(ъ)ль, ст.-слав. ѫгль ἄνθραξ (Супр.), болг. въ́гле, ср. р. "уголь", сербохорв. у̏гаљ, род. п. у̏гља, словен. vọ̑gǝl, род. п. vọ̑gla, чеш. uhel, слвц. uhol, польск. węgiel, в.-луж. wuhl, wuhel, н.-луж. hugel.

 

Напряженный ъ(j-) переходит в ы̌(й-/0-), или теряет напряженность в сильной позиции, и переходит в о(й) как в северо-восточных восточночнославянских диалектах. Но в северозападных восточночнославянских диалектах (кривичиском, псковском ареале), были диалекты которые давали рефлекс э(й). «Как показал С. Л. Николаев (1988: 121–128), в кривичском ареале особое развитие ъ (в сторону ы или э) могло происходить не только перед j, но и перед мягкими сонантами, отсюда отмечаемые в говорах этого ареала адэнье и адынье "одонье, стог сена", вдыль "вдоль", гылёк, гилёк "род сосуда, умывальник" (из гълькъ, производного от *gъljь), малынья "молния" (ср. § 2.12), топонимы Подсосынье, Закерье и др. (сюда же балэнья, балынья из *bolnьje, см. § 2.5).» []. Из этого следует что рус. кровь, род. п. -и, укр. кров, ст.-слав. кръвь αἷμα (Клоц., Супр. и др.), болг. кръв, сербохорв. кр̑в, род. п. кр̏ви, словен. krȋ, kȓv, род. krvȋ, чеш. krev, род. п. >krvi, слвц. krv, др.-польск. krу (Брюкнер, AfslPh 11, 131; Неринг, AfslPh 3, 479 и сл.), польск. krew, род. п. krwi, в.-луж. kréj, род. п. krwě, н.-луж. kšeẃ, kšej, полаб. k(a)rój должно было звучать в диалектах кривичей как крывь, крэвь (ср. укр. кривав, белр. крывавы). Поэтому как всегда можно отвергнуть обычное мифологическое предположение об мифологическом предке кривичей **Крива, которого естественно никогда не было как и других мифологических прародителей (Троя и т.д.). Кривичи происходит от слова кровь, изначально, видимо «текущие как кровь», далее в смысле «кровные родственники», «единокровные». Отсюда лтш. krìevs "русский", Krìevija "Россия" (см. М.--Э. 2, 284), krìevisks "русский", лит. kriẽvai мн.

 

Редуцированные образовывались не только из и.-е. кратких гласных, но и из слоговых сонорных, что являлось общеиндоевропейской инновацией, однако в балтийском и славянском этот процесс был крайне не регулярным, и давал uR или iR по неизвестным условиям, которые отразились в славянском в обычные редуцированные ъR и ьR. Рассмотрим рефлексы *(T)VRT, где под V обозначены краткие и сверхкраткие (о,е,ъ,ь), под R плавные р и л . Распишем все три типа рефлексов 1. orT, olT, erT, elT (не под акутовым ударением); 2. TorT, TolT, TerT, TelT; 3. TъrT, TъlT, TьrT, TьlT. 1ый тип делил славянские на северные куда входили восточнославянские и западнославянские (за исключением среднесловацкого) с рефлексами roT, loT, reT, leT; и южные с южнославянскими (со среднесловацким) с рефлексам raT, laT, rěT, lěT, и во всех словенских всегда под акутовым ударением. В болгарских диалектах *olT спорадически мог неметатезироваться, а удленяться в alT (это могли быть диалекты антского круга). 2-ой тип давал в западнославянских лехитских (кроме поморских, где метатезы не было в формах с о, а был переход о в а, то есть удлинение; длинные гласные в славянском неметатезироались) TroT, TloT, TreT, TleT; однако чешский и словацкий объединились с южнославянскими в рефлексе c удлинением TraT, TlaT, TrěT, TlěT. Северо-западные западнославянские хотя и позже входят в западные рефлексы, однако изначально видимо входили в восточнославянскую диалектную зону. В восточнославянском развилось полногласие. Восточнославянское полногласие достаточно сложное явление, поэтому будет описано ниже. 3-ий тип также делит славянские на северные, где редуцированные проясняются, и южные, где редуцированные падают, за исключением болгарского, где ь > ъ с метатезой, и старославянского, где метатеза всегда. Причем граница между ними проходит севернее чешско-словацкого ареала. В польском и чешском в сочетании TъlT l было долгим и сильно лабиализованным, поэтому оно перешло в TɫuT. Прояснение сочетания TъrT, через стадию TearT, в польском дало TаrT, в нижнелужицком T'аrT, это удлинение и открытие гласного отличает его от обычного прояснения в этих диалектах. Вообще, удлинение редуцированных сыграло свою роль в эволюции западных восточнославянских диалектов. В них сильные редуцированные удлинились до нормальных гласных (ь>е, ъ>о), но при этом удлинились и краткие гласные обычного образования, и через дифтонгическую стадию они дали узкие гласные (е>и, о>ы), которые совпали в украинском в один звук i средний между и и ы.

Примеры.

1.

*ord-tos рус. рост, род. п. -а, укр. рiст, род. п. ро́сту, блр. рост, др.-русск. ростъ, ст.-слав. растъ ἡλικία (Супр.), болг. раст, сербохорв. ра̑ст, род. п. ра̑ста, словен. rȃst "рост", чеш. vzrůst, слвц. vzrast, польск. wzrost, в.-луж. róst, полаб. rüst.

*olkuti рус. ло́коть, род. п. -ктя, укр. ло́коть, род. п. лiктя, блр. ло́коць, др.-русск. локъть, ст.-слав. лакъть πῆχυς, род. мн. лакътъ (Супр.), болг. ла́кът (Младенов 269), сербохорв. ла̑кат, род. п. ла̑кта, словен. lakȃt, laktà, чеш. loket, род. п. lokte, слвц. lоkеt᾽, lаkеt᾽, польск. ɫokieć, в.-луж. ɫohć, н.-луж. ɫokś.

*elbedi рус. ле́бедь, м., ж., укр. ле́бiдь, род. п. ле́бедя, блр. ле́бедзь, русск.-цслав. лебедь κύκνος (ХI в.), болг. ле́бед (Младенов 271), сербохорв. lebéd, словен. lebéd.

2.

*storna рус. сторона́, укр., блр. сторона́, др.-русск. сторона, ст.-слав. страна χώρα, περίχωρος (Остром., Супр.), болг. страна́, сербохорв. стра́на, вин. стра̑ну, словен. strána, чеш., слвц. strana, польск. strona, в.-луж., н.-луж. strona, полаб. stárna.

*g̑́olto рус. зо́лото, прилаг. золото́й, укр., блр. зо́лото, ст.-слав. злато χρυσός (Супр.), болг. злато́, сербохорв. зла̑то, словен. zlatȏ, чеш., слвц. zlato, польск., в.-луж., н.-луж. zɫоtо.

*ber-men бере́мя, также бре́мя, цслав.; бере́менная, др.-русск. беремя, блр. бере́мо "ноша", ст.-слав. брѣмѩ, -ене (Супр.), болг. бре́ме, сербохорв. бре̏ме, словен. bréme, чеш. břímě, польск. brzemię, в.-луж. brě́mjo, н.-луж. brěḿe.

*melko рус. молоко́, моло́ки мн. "семенные железы у рыб", укр. молоко́, блр. молоко́, ст.-слав. млѣко γάλα (Супр.), болг. мля́ко, сербохорв. млиjѐко, мле́ко, словен. mlẹ́ko, чеш. mléko, слвц. mlieko, польск. mleko, кашуб. mlóu̯ko, в.-луж., н.-луж. mloko, полаб. mlåkü.

3.

*gur̥bos рус. горб, род. п. горба́, народн. го́роб (Шахматов, ИОРЯС 7, 1, 299), укр. горб, др.-русск. гърбъ, цслав. гръбъ νῶτος, болг. гърбът, сербохорв. гр̏ба ж. "горб", словен. gȓb м., gŕba ж., чеш., слвц. hrb, польск. garb, в.-луж. horb, н.-луж. gjarb.

*gur̥dlo рус. го́рло, укр. го́рло, блр. го́рло, др.-русск. гърло "λάρυνξ", болг. гъ́рло, сербохорв. гр̏ло, словен. gŕlo, чеш., слвц. hrdlo, польск. gardɫo, в.-луж. hordɫo, нж.-луж. gjardɫo.

*dul̥gos рус. долг, род. п. до́лга, до́лжен, укр. довг, блр. доўг, ст.-слав. длъгъ χρέος, δάνειον, ὀφείλημα (Супр.), болг. дълг(ъ́т), сербохорв. ду̑г, словен. dȏɫg, чеш. dluh, слвц. dlh, польск. dɫug, в.-луж. dóɫh, н.-луж. dɫug.

*u̯ir̥sos рус. верх, род. п. верха, верху, местн. п. ед. ч. верху́, народн. верёх (примеры см. у Шахматова, ИОРЯС 7, 1, 298 п сл.), др.-русск. вьрхъ, ст.-слав. врьхъ κορυφή, ἄκρον (Супр., Остром.), болг. връх, сербохорв. вр̑х, род. п. вр̀ха, словен. vȓh, чеш. vrch, слвц. vrch, польск. wierzch, в.-луж. wjeŕch, н.-луж. wjerch.

*vil̥kos рус. волк, род. п. во́лка, укр. вовк, др.-русск. вълкъ, ст.-слав. влькъ (Зогр., Супр.), болг. вълк, сербохорв. ву̑к, словен. vȏɫk, чеш., слвц. vlk, польск. wilk, в.-луж. wjelk, н.-луж. wel'k, кашуб. woɫk.

 

Восточнославянское полногласие заключалось в отсутствии метатез для 2-ого и 3-его типов, но во вставке гласной после плавной в этих случаях. Вставная гласная была под ударением, если в древности на этом месте был «ларингал». То есть, скорее всего, на древнем уровне славянский не знал интонаций балтийского типа (что подтверждает и 1-вый тип с акутовым ударением, который возникал там где в древности был «ларингал»), а сохранял некие (сверхкраткие) призвуки прямо несущие ударение, и только позже под влиянием балтийского развил интонации, но эти интонации совсем не совпадают с балтийскими интонациями. Из специфически восточнославянского развития надо указать частый переход TelT > TolT. Вставная гласная в восточнославянских диалектах была разной, по существу, восточнославянские диалекты делились на три зоны (причем с самых ранних текстов), по тому была ли и какая вставная гласная: была ли она напряженной или ненапряженной для 2-го типа, и была ли она для 3-го типа. В северо-восточных восточнославянских (в т.ч. д.-новгородский) было полное полногласие, 2-ой и 3-ий типы развивали ненапряженную гласную того же типа что и предшествующая гласная (кроме твердого l, где передний гласный терял переднесть), т.е. 2. ToroT, ToloT, TereT, TeloT; 3. TъrъT, TъlъT, TьrъT, TьlъT с подударным напряженном развитием, рус. молния «молыния, молыньа в Радзивиловской летописи XV в. (см. Шахматов 1915, § 261), молы́нья в ряде северных (см. там же) и псковских (см. Николаев 1988: 124) говоров»[Зализняк А.А. Древненовгородский диалект.]. Западные восточнославянские диалекты (куда входили кривические, будущие белорусские и украинские говоры) развивали полу полногласие, они вставляли напряженные (сверх)редуцированные гласные, качество которых не совпадало с качеством предшествующих гласных, т.е. 2. Torы̌T, Tolы̌T, Terи̌T, Telы̌T, в кривичиском ареале (с аканьем) «балэ́нья, балы́нья "болотистое место" из *bolnьje», «сочетания оры, олы в группе северновеликорусских диалектных слов: по́лымя (известно не только в северных говорах), го́лымя "открытое море" (арханг., наряду с го́ломя), шо́лымя пригорок, холм" (арханг., наряду с шо́ломя), см. Шахматов 1915, 260; также скорынью "щеку" в одном из списков Жития Андрея Юродивого (см. там же)»[Зализняк]; 3. TъrT, TъlT, TьrT, TьlT. В центральных (будущих великорусских) диалектах восточнославянского наблюдается промежуточное состояние, 2-ой тип давал рефлексы как в северо-восточных диалектах, а 3-ий как в северо-западных. Иногда в древних памятниках встречаются рефлексы польского типа, но это может быть просто сокращения писцами гласных или выпадения гласных, хотя существуют современные говора с рефлексами типа TrъT; и южного типа, что воспринимается как церковнославянизмы. После падения редуцированных в некоторых западных и северных говорах (регулярно в Новгородском диалекте) развивается вторичное полногласие, то есть образование новых вставных гласных того же качества. Что показывает, что тенденция полногласия была еще жива и после XIII в., однако она не прошла в литературный язык за исключением некоторых слов.

 

Восточнославянские, особенно северные древненовгородский и псковский, обнаруживают связь с северо-западными западнославянскими (поморскими кашубскими, полабским, и отчасти с серболужицкими), при этом не только в архаизмах, но и в инновациях. Архаизмы в древненовгородском и псковском это сохранение сочетаний dl, tl (с инновационным переходом их в псковском в gl, kl; как в кашубском языке), отсутствие второй палатализации в сочетаниях kvě-, gvě-. К инновациям относится развитие сочетания с TьlT в TolT, например рус. волк, кашуб. woɫk, при польском wilk; рефлексов подобных полногласию, рус. молоть, кашуб. mɫoc при польском mleć (из *mel- «мелю»). Прямое указание на изначальное присутствие полногласия указывает форма в.-луж. trjebić, где отсутствие изменение tr' > tř предполагает долгое сохранение вокального элемента, ср. рус. тереби́ть "корчевать, чистить", укр. тереби́ти, тереблю́ "чистить, шелушить", блр. церебíць "корчевать", др.-русск. теребити, тереблю "корчевать" (Ипатьевск. летоп.), цслав. трѣбити "чистить, корчевать", болг. тре́бя "очищаю, корчую" (Младенов 641), сербохорв, триjѐбити, три̏jеби̑м "очищать", словен. trẹ́biti, -im "чистить, корчевать, выгребать", чеш. tříbiti "просеивать, очищать", польск. trzebić "корчевать", в.-луж. trjebić "кастрировать", н.-луж. tŕebiś "чистить, корчевать; кастрировать". Интересно название сорбов (сербов-лужичан) в полногласной форме, Soraby (встречается в Анналах королевства франков написанных в 806г. и в других текстах, что является прямым и независимым доказательством существования полногласных форм). В верхнелужицком и полабском ъ проясняется в о, как в восточнославянском. Полабский dåvux «двух», ст.-слав. дъва. В северном кашубском и полабском ударение разноместное динамическое (долготное), как и в русском, что отличает его от польского и вообще западнославянского фиксированного. Сослагательное наклонение в кашубском также формируется по восточнославянскому образцу с l-причастием и неизменяемой частицей bё вне зависимости от лица tё bё chcoɫ «ты бы хотел» (где ё обозначает средний э, рефлекс ы как в некоторых белорусских говорах где любое *ы > э[ы]), в отличие от польского. Кашубение, то есть переход ć, ś, ź, dź в c, s, z, dz. Например, кашубск. swiat, zëma, zemia, rodzëc при польск. świat, zima, ziemia, rodzić (свет, зима, земля, родить), это явление также свойственно некоторым диалектам ладого-тихвинской группы севернорусского наречия; смягчение согласного перед ar в северных диалектах, например, кашубск. cwiardi, czwiôrtk, при польск. twardy, czwartek (твёрдый, четверг), аналогичное явлениям в новгородских и белозерских диалектах севернорусского наречия. Как и в восточнославянском в словинском происходит веляризующий переход TelT > TloT. В северокашубском выделяется использование флексии –vo в родительном падеже местоимений также как и в северо-восточных русских (правда это вероятно архаизм). В кашубском особенно выделяются древние русизмы: bies «злой дух, бес», barachɫo «барахло», sobaka «колдунья, ведьма» рус. собака, drёch «друг». Можно думать, что до X-XI в., северо-западные западнославянские составляли в известной мере диалектное единство с северными восточнославянскими, именно это предопределило, что только в диалектах этой группы происходит переход e > 'o перед твердыми согласными. К сожалению, данные языки находились в окружении и сильнейшем влиянии немецкого, польского, и чешского, что повлияло на их будущую эволюцию.

«бесспорно, что (древне)русские диалекты Пскова и Новгорода представляли собой особую северозападнорусскую диалектную группу, отличавшуюся рядом языковых особенностей, неизвестных прочим русским (восточнославянским) диалектам. Речь идет: (1) о диссимилятивном рефлексе праславянских групп согласных *dl/*tl > gl, kl альтернативно - в виде рефлекса l (известно также в нижнелужицком [Schuster- Sewc 1997: 252-253], среднесловацких диалектах [Ondrus 1962: 70-74], а в отдельных случаях и в польском [Taszycki 1961: 259-274]); (2) о так называемом "цокании" (известном также в нижнелужицком, полабском и польском, в последнем - в связи с переходом ś, ź > s, z); (3) о широкой ä-образной артикуляции праслав. *ě (известной также в лехитском, болгарском и в ослабленной форме также в нижнелужицком [Schuster-Sewc 1998]); (4) о так называемом "вторичном полногласии" (известном в аналогичной форме также в польском, верхне- и нижнелужицком [Schuster-Sewc 1997: 259]); (5) о существовании славянского диалектного личного окончания -me (известно также в чешском и словацком, болгарском, македонском и диалектно - в нижнелужицком [Schuster-Sewc 1998: 37]); (6) о встречающихся наряду с формами полногласия отдельных свидетельствах простой метатезы плавных *TolT, Tort > TloT, TroT (вместе с польским и сербо- лужицким); (7) о существовании причастий наст. вр. действ, на -ja < *ę (рекя, ведя), известных в такой форме также в серболужицком (в.-луж. wjedz'o < *vedę, н.-луж. стар, chwataje < *xvataję) и старосербском (несе, моге); (8) об общем праславянском лексическом диалектизме *storve (др.-русск. сторовъ "здоровый", в.-луж., н.-луж. strowy и ст.-польск. strowy) и др.» []

Учитывая их позднюю фиксацию, а полабский (вендский) был зафиксирован немцами в 18 веке, когда уже практически вымер, то мы не можем провести все изоглоссы объединявшие восточнославянский и северо-западный западнославянский. Естественно эти зоны объединяет гораздо большее количество общих изоглосс, но другие изоглоссы не являются уникальными только для них, а объединяют еще другие языки: сербо-хорватский, словенский, словацкий, и для кривичиских диалектов польский. Здесь необходимо указать на уникальную распространенность топонимов с корнем ръс-/рус- на территории полабов и поморян, достаточно указать Росток, Россов (4), Руссов, Россин, Росново, Росово, Росоха, Русиново, Рустов, Реско, Редло (с польским рефлексом ъ); (см. Происхождение слова Русь-Рось в названии рек) более 12 топонимов с корнем Варен-/Варин-/Варн- на территории варнов, что согласуется с легендарными варягами (*varin-g)(это единственная земля на Балтике что подходит под землю варягов-варингов до Англии (т.е. Ютландии-Angeln) и Валахии (т.е. франков)). Интересны топонимы Рерик, Кнез, Новогард (gard «город», без метатезы, что часто в поморских) что воспроизводят легенду о призвании князя Рюрика в Новгород. А также Вельгово, Плоня, Плонь, Полянув, Плоты, Кривиц связанные с легендой об Олеге или Ольге. «Русь-Варяги Поморские» на Яндекс.Картах. На острове Рюгене-Руяне так же сохранились два онемеченных названия: Рушвитц, из древнего Русковиц, и Русевасе из Русь-вьсь «поселение Руси». Остров Руян-Рюген по всей видимости является островом Русов из арабских источников (учитывая что он был больше, то описания из арабских источников в точности ему соответствует), но многие названия на нем исчезли, да так что мы не знаем даже, как назывался древний славянский крупный город, ныне на его месте Ральсвик (можно выдвинуть предположение что первая часть rals- произошла из rou̯s-/rъsl-, и отражает славянское название, вторая wiek обычное скандинавское Вик «весь»; сравните расположенное рядом городище Ругард (название древние)). А. Г. Кузьмин со ссылкой на работу 1859-го года «В Магдебургских анналах жители о. Рюген обозначены под 969 г. как Rusci». Само происхождение славянского названия о.Рюген Руян может восходить к поморскому *roudjanъ, ср. *nadedi̯a рус. народн. надёжа, блр. надзёжа, др.-русск. надежа (Нестор, Жит. Феодос.), ст.-слав. надежда ἐλπίς (Супр.), болг. наде́жда, кашуб. nôdeja; откуда может быть название Рутения (ср. рус. жудь = жуть); если же предположить что в этом регионе были диалекты с кривичиским типом рефлексов *dj > g', что вероятно, поскольку в словинском был *dj > z (развитие *dj в g', j близкосвязано, оно восходит к средненебной аффрикате g'j как в македонском ѓ, с дальнейшей девеляризацией как в словенском, кайкавских, чакавских серобохорватского в j, или депалатизацией как в псковском в g), то можно вывести немецкое название Рюген из *roudjanъ. (Обратное маловероятно. Переход g в j невозможен ни на славянкой ни на балтской почве. В северной латинской письменности, куда входили английский, фризский, датский, g рядом с передними гласными читался как [j].) Подтверждение исходной формы можно видеть в присутсвии топонимов с другой производной формой Reddevitz на юго-востоке острова, из поморского *rъdotъvic (западнославянский э-проясняющий диалект). У Адама Бременского этот остров назван Reune, что тоже может подтверждать исходную славянскую форму. Так же подверждением может явлться название соседнего острова с Рюгеном Ruden (без j и соответсвенно без немецкого умлаута). В связи с этим интересно упоминание Птолемеем реки Рудон впадающей в Балтийское море, Тацитом племени Reudingi и Varini в районе Рюгена (конечно, происхождение корня "руд"- в этих славах спорно, названий рек и поселений с этим корнем у славян немеренно, это самые частые названия в славянском мире, большенство из них происходит от слова "руда").

*poudi- рус. пу́ди́ть, пу́жу́ "пугать, гнать", итер. пужа́ть, укр. пу́дити, пу́джу, блр. пудзiць, др.-русск. пудити, д.-псковск. пугать, ср.-болг. пѫдити (ХIV в.; см. Брандт, РФВ 24, 143), болг. пъ́дя, пъ́ндя (Младенов 540), сербохорв. пу́дити, пу̑ди̑м, словен. podíti "гнать", чеш. puditi "побуждать, подстрекать", слвц. рudit᾽, польск. pędzić "гнать".

*tiudjo- рус. чужо́й, укр. чужи́й, др.-русск. чужь, ст.-слав. штоуждь ἀλλότριος, ξένος (Остром., Супр.), сербск.-цслав. чуждь (под влиянием слова чудо), болг. чужд, чузд (ч- объясняется, как и в предыдущих примерах), сербохорв. ту̑ђ, ту́ђа, ту́ђе, словен. tȗj, túja, макед. туѓ, др.-чеш. cuzí, чеш. cizí, слвц. cudzí, польск. cudzy, в.-луж., н.-луж. сuzу, полаб. ceudzi.

В 808г. Рерик был разгромлен союзом вильцев и данов, даны повесили князя Годлава (Годелейба), и часть славян рериковцев-рарогов была переселена в Хедебю, другая ушла на восток. Необходимо также вспомнить Гостомысла (Gozomuzolo), сын Чедрага из опубликованной в 1629 г. Иоганн Хемницом генеалогию мекленбургских герцогов, в которой выводит линию Рюриковичей от ободритского князя Годлейба. Ксантенские анналы (которые составлялись современниками событий, поэтому абсолютно достоверны) на 844-845 г. содержат:

«844. … В том же году король Людовик выступил с войском против вендов. И там погиб один из их королей по имени Гостимусл (Gestimus,Gestimulus), остальные же [короли] пришли к нему и принесли клятву верности. Когда он ушел, они тотчас нарушили ее. После этого Лотарь, Людовик и Карл собрались в Диденхофене и, после совещания, расстались в мире.

845. ... В то время, когда это произошло, король Людовик, собрав большое войско, отправился в поход против вендов. Когда язычники узнали об этом, они, со своей стороны, отправили в Саксонию послов, и преподнесли ему дары и передали ему заложников и просили о мире. И тот предоставил мир и вернулся в Саксонию. После же этого на разбойников нашла чудовищная смерть, при этом также и вожак нечестивцев, по имени Регинхери (Reginheri), который грабил христиан и святые места, умер, пораженный Господом. Тогда, посоветовавшись, они бросили жребии, которыми их боги должны были указать им средство к спасению, но жребии упали без пользы. Когда же некий пленный христианин посоветовал им бросить жребий перед христианским богом, они это сделали и их жребий упал удачно. Тогда их король по имени Рорик (Rorik) вместе со всем народом язычников в течение 40 дней воздерживался от мяса и медового напитка, и смерть отступила, и они отпустили в родные края всех пленных христиан, которых имели.»

То есть мы видим что венды (= северо-западные славяне) язычники, имели королями (= князьями) Гостомысла и Рорика, известные нам также по легенде об призвании варягов в ПВЛ, однако, с характерной чертой, что летописцы не знают названия ободричи, полабы, вагры, но знают варяги, сербы, кашубы, поморяне. Однако это невозможно, так как Ингигерда, жена Ярослава Мудрого, была внучкой ободрического князя, ее мать Эстрид была из ободрического рода. Отсюда можно заключить, что всех ободричей, вильцев и руян, в русских летопясях именовали варягами (от самого большого племени ободритов варнов-варины-varnabi-варенги). Собственно, название ободриты известно только немецким источникам, никаким другим источникам, ни скандинавским ни датским ни польским, оно неизвестно. Ободриты, как известно, соседствовали с франками, саксами, данами, и активно взаимодействовали с ними в военной области и в торговле, а с конца 8 века сначала являлись союзниками франкской империи, потом формально приняли вассалитет (добровально, поскольку нуждались во франкской поддержке против саксов и данов, также врагов франков; а также имеют общие экономические интересы с Франкской империей, франки покупают у них арабское серебро-диргемы которые они перевозят по Поволжскому торговому пути; с этого момента северо-западные славяне знакомятся с устройством государства "изнутри", но частью франкской империи не стали, процесс утраты независимости тянулся несколько столетий). []

Вспомним также многочисленные археологические свидетельства связей Приильменья с этим регионом, по керамике и кладам, такие, что могли даже переселяться крупные славянские племена. Кашубы также называли себя славенцами, как и ильменские славене. Археологические поиски в ранних слоях Новгорода и Ладоги также указывают на распространение в X веке посуды западнославянского типа, характерной для побережья Балтики, что может указывать как на развитые торговые связи, так и на миграцию в район Приильменья части западно-славянских племён. Название Ильмень также иеет свой аналог в виде реки Ильм в земле сорбов. Клады в варенско-вагроском, полабском и поморском регионе также указывают на значительную связь с хазарским каганатом, путь к которому шел через Приладожье и Приильменье. Археологические находки, сделанные в XX веке в Пскове, Новгороде, Русе, Ладоге и т. д., свидетельствуют об очень тесной связи населения севера Древней Руси со славянским южным берегом Балтики — с поморскими и полабскими славянами. По мнению многих ученых, в период раннего средневековья, южно-балтийские славяне прямо переселялись в земли соответствующие северу будущей Киевской Руси. Об этом говорят как археологические [], так и антропологические, краниологические (В погребениях Новгородских земель находят узколицый антропологический тип, занимающий промежуточное положение между мезокранным и брахикранным. Такой тип не связан с антропологическим строением местного прибалтийско-финского населения или пограничным славянским в Белоруссии, но имеет аналогию с балтийскими славянами. []), генетические (славянское население Мекленбурга имеет исключительную близость с новгородцами, что выделяет их из остальных славян []), и лингвистические исследования. При этом южнобалтийская керамика доходит до Ярославля, до Верхней Волги и до Гнёздова на Днепре, то есть отмечена именно в тех областях, где киевский летописец помещал варягов. («Новгородцы от рода варяжского» и т. д.) В Киеве ее не обнаружено. Прямым свидетельством связей с поморскими диалектами можно было бы увидеть в скандинавской фиксации названия Полоцка (др.-рус. Полотьскъ < *poltьskъ) как Palteskja, что показывает рефлекс поморского типа с a (правда это могла быть и лето-литовская передача этого названия, но в тоже время оно не является доказательством отсутствия полногласия у восточных славян во время заимствования названия скандинавами, ибо в Воскресенской летописи мы тоже встречаем Полтескъ и "в Полътьсте" (с -те полабского типа), поскольку в этом регионе было полуполногласие западного типа с напряженными сверхредуцированными). В связи с устанавливаемой связью Новгородского региона с ободрическим (вендским) можно былобы выдвинуть предположение, что Новгород восточных славян называется "новым городом" в противопостовление Старигарду (немецкое название Ольденбург, датское - Бранденхусе) в Вагрии. Следует обратить внимание на идентичность названия западных славян в германском и скандинавском venden, и финское название русских как Venäjän, при том, что невозможно вывести эти формы как заимствование одной от другой. Топонимика также свидетельствует об этих связях «Русь Северная» на Яндекс.Картах, «Русь-Варяги Поморские» на Яндекс.Картах.

Естественно, для связей ободритов и землей ильменьских словен нужны были промежуточные пункты по берегу Балтийского моря. И остатки такого пункта-фактории зафиксированы хронистом начала 13 века Генрихом Латвийским

«Посеяв и тут семя слова божия, он обратил и окрестил их, а потом, оставив эту область, прошел к вендам. Венды в то время были бедны и жалки: прогнанные с Винды, реки в Куронии, они жили сначала на Древней Горе, у которой ныне построен город Рига, но оттуда были опять изгнаны курами; многие были убиты, а остальные бежали к лэттам, жили там вместе с ними и очень обрадовались приходу священника. Обратив и окрестив их, священник поручил господу насаждённый виноградник и засеянное поле, а сам вернулся в Ригу.» [Хроника Ливонии].

В неизвестно какое время небольшая группа северо-западных славян Вендов основала у истоков реки Ве́нта (латыш. Venta, лит. Venta, нем. Windau, польск. Windawa, жем. Vėnta)(по которым она и называется), территория современной Латвии между землей Куршей и Ливов, факторию, которая занималась обслуживанием, прежде всего, морских путей. Они контролировали всю реку вплоть до озера Вене. Как показывает археология, и исторические источники, основным здешним торговым товаром были рабы (араб. Сакалиба, возможно восходит к местному прибалтийскому племени Скальвы), которые добывались значительными силами викингов и после этого продавались купцам, что отправляли их в Хазарию и Персию по Волжскому торговому пути, и позднее по пути «из Варяг в Греки». Однако к 11-12 веку эти пути полностью сошли на нет по разным причинам (в основном из-за возникновения прямого пути на восток благородя завоевательным Крестовым походам и открытием серебряных рудников в самой Европе). Ободритский союз (с руянцами) захирел, ведь их главным внешнеторговым товаром было транспортируемое через их (и ихними купцами) территорию серебряных дирхемов, ибо в Европе долгое время не было собственного серебра. Поэтому с 1160х годов ободриты входят в Германскую империю (становятся «франками»), однако процесс вхождения начался еще раньше с христианизацией. Тоже самое происходит с вендами на Венте, ранее, многочисленные курши оттеснили их к Даугаве (хотя это только данные Генриха, возможно это было просто переселение в более выгодный Рижский залив и Даугаву), где они основали Ригу (Рига, возможно, из названия ободритов Ререги), однако и здесь они не смогли удержаться видимо из-за чрезвычайно малого количества людей этой, в общем-то, незначительной фактории (ведь они живут только на одной горе). Поэтому, они отошли на восток на реку Гауя на границе с Латгалией (лэтты) и Ливами и основали город Венден (др.-рус. Кесь, латыш. Cēsis, польск. Kieś, нем. Wenden, ливск. Venden, эст. Võnnu). Название Кесь выводится из названия ободритско-вильского племени кессины (они же хижане и их г.Кессин). Поскольку ободриты, вильцы, и руяне уже стали христианами и вошли в состав Германской империи венды с радостью приняли христианство и вошли в состав Ордена меченосцев, где проявили себя как главная пробивная сила в войнах с эстами и ливами которые проходили под флагом христианизации язычников. Генрих Латвийский постоянно подчеркивает, что венды это отдельный народ, но также и основа Венденского ордена меченосцев. Далее венды всегда выступают в союзе с лэттами, чей главный старейшина был вендом(?) по имени Руссин (с эпитетом «храбрейший»), и постепенно смешиваются с латышами. В результате к концу 13 века они видимо исчезают, а в латышском языке происходит единственная в балтийских языках палатализация велярных (k’>c, g’>dz), по типу западнославянских языков, причем известно что данное явление распространяется с севера; в нижнелатышских (бывших куршских и земгальских) диалектах распространяется l-эпентеза начальных bj, pj в bl',pl' (а в некоторых латгало-селонских говорах и vl', ml') по западнославянскому типу; а также деназализация сочетания гласных с n.

Совсем недоказательно отождествление варягов-руси со скандинавами по наличию в Новгородщине таких топонимов как Колбяги, Буряги (которые считаются скандинавскими, однако окончание не доказывают их "скандинавскость", ср. рус. коря́га, бродяга; рус. деря́га, "плаун, Lycopodium", польск. dzierzęga "ряска водяная"; рус. дряга́ "судорога", дряга́ть "дергаться, судорожно бить(ся)", дрягва́ "вид студня", словен. drégati, drȇgam "топать, толкать"; рус. сермя́га, укр. сермя́га, блр. сермя́га, др.-русск. сермяга (Домостр. К. 29, часто в ХVI в.; см. Срезн. III, 340), польск. siermięga "грубая ткань"; рус., скряга, бродяга, скиля́га, с.-в.-р., вологодск. (Даль), олонецк. (Кулик.), скля́га "скупец", севск. (Преобр.). Привлечение для доказательства слово стяг, диал. "толстая жердь, употребляемая в виде рычага", арханг. (Подв.), олонецк. (Кулик.), каргопольск. (ЖСт., 1892, вып. 3, стр. 164), "жердь", колымск. (Богораз), амурск. (Карпов), укр. стяг "знамя", блр. сцяг, др.-русск. стѧгъ "боевое знамя" (Лаврентьевск. летоп. под 1096 г., СПИ и др.; Срезн. III, 590), что хотят считать заимствованием из из др.-сканд. stǫng ж. "древко, шест", др.-шв. stang, невозможно хотя бы потому что ǫn должно было дать носовой ǫ. стяг же из слав. *stěgъ : сербохорв сти̏jег "знамя", др.-сербск. стегъ "veхillum", запись с юсом просто является обычным перепутыванием юсов, что полно в кириллических текстах, так как падение носовых уже произошло. Вообще в славянском многочисленны примеры колебаний ě с носовым и без, вспомним хотя бы окончание род. п. женского рода на -jа; примеры слов, ля́га, уменьш. ля́жка; отсюда ляга́ть(ся), последнее в диал. также в знач. "качаться"; лягу́шка, при др.-чеш. líhati "двигать, шевелить", польск. диал. ligać "лягаться, бить ногой", ligawka, ligawica "скользкий грунт, болото, топь"; рус. ремесло́, диал. ремество́, укр. ремесло́, реме́ство, блр. ремество́, др.-русск., ст.-слав. ремьство τέχνη (Супр.), сербск.-цслав. ремьство, ремезьство (мин. Михановича, XIII в., согласно Ильинскому, ИОРЯС 16, 4, 14), чеш. řemeslo, слвц. remeslo, польск. rzemiosɫo, др.-польск. rzemięślnik (библия Софии и др.), в.-луж. rjemjesɫo, н.-луж. ŕеḿеsɫо; рус. смета́на, укр. смета́на, блр. смета́нка, болг. смета́на (Младенов), словен. smẹ́tana, чеш., слвц. smetana "сливки, сметана", др.-польск. śmiotana, польск. śmietana, диал. smiętana, śmiotana, śniotana (Нич, JР I, 40 и сл.), кашуб. smjotana, в.-луж. smjetana, н.-луж. sḿetana; рус. -дуг. в неду́г, неду́га ж. "болезненность", укр. неду́га, ст.-слав. недѫгъ νόσος, νόσημα, болг. недъ́г м., недъ́гаж. "недуг, болезнь", словен. nedȏžje, чеш., слвц. duh "процветание", польск. dążyć "спешить, стремиться". Наряду с ними формы без носового: болг. неду́г, польск. duży "большой, сильный" и т. д.; и другие.). Но по всей видимости Колбяги и есть название тех скандинавов, которые прибывали на территории Гардарики-Руси (но смотри поморский г.Колобжег(Колоберег)). В исландском географическом памятнике XII в. землей колбягов (кольфингров) названа Русь или царство Гардарики: «земля кольфингров (Kylfingaland), которую мы называем царством Гардарик (terra kylvingorum, quam vocamus regnum Gardorum)».

Более того, с точки зрения скандинавов полабские славяне тоже были викингами. В Саге о Хаконе Добром написано «Затем Хакон конунг поплыл на восток вдоль берегов Сканей и разорял страну, брал выкупы и подати и убивал викингов, где он их только находил, как датчан, так и вендов. Он проплыл на восток вдоль Гаутланда и разорял там страну и взял с нее большой выкуп.» Венды это несомненно полабские славяне, что обитали около датчан, поскольку далее Хакон плывет на восток. Другое указание, что за земля это была, содержится в стихе «И попрал князь вскоре Селунд и край Сканей на сокольих далях, ветровых просторах.» Край Сканей мы уже видели, сокольи дали это земля соколов-рарогов как называли всех ободритов, особенно тех, что жили в Рерике. Западные славяне (поляки, чехи и словаки) и в наше время используют имя Рюрик. Переход формы «ререг»/«рарог» в «рерик» возможен для западнославянских наречий. В древанском наречии woatrik означает «отрок» и rik означает «рог».

*roH-ro(go)s вост.-русск. цслав. раръ "звук", укр. ра́рiг, род. п. ра́рога "вид ястреба", чеш. rаrоh, слвц. rároh, польск. raróg, в.-луж. rаrоh "вид ястреба, сокол". [Связь обряда захоронения с мировоззрением]

Собственно сама ПВЛ утверждает, что варяги и русь небыли ни шведами, ни норвежцами (урманами), ни готландцами (готами), ни датчанами (англянами, название Англия (в форме Engl-) на Британию (Вритань в ПВЛ) было перенесено только в 10 веке, но распространилось только после норманнского завоевания, до этого на континенте использовалось названиями подобными Angli Saxons, поскольку Англия тогда делилась на 7 крупных королевств и много мелких заселенные саксами, англами, ютами и фризами. Впервые титул король Англии (в форме Engl-) для обозначения части британских королевств было употреблено бритвальдом (одним из ведущих королей) в конце 9го века. Распространение за Ютландией данного названия произошло благодаря закреплению названия Англия за Британией, хотя юты исчезли из Ютландии, его переняли датчане, чтоб различаться с островной Англией.) Сам оборот «Афетово же колѣно и то: варязи, свеи, урмане, готѣ, русь, аглянѣ, галичанѣ, волохове, римлянѣ, нѣмци, корлязи, венедици, фряговѣ и прочии, присѣдять от запада къ полуденью и съсѣдятся съ племенем Хамовомъ.», не содержащий никаких падежей, кроме именительного, ни связок, не оставляет других возможностей для интерпретаций, так как любое другое соотношение должно было выражаться в виде родительного падежа или союзами, иных конструкций др.-русский не знал.

Как известно из достоверных источников, с первой половины X века русские князья постоянно нанимали скандинавских наемников для ведения войн. А в 1016 году дочь короля Швеции Олафа Шётконунга и Эстрид (Астрид, швед. Estrid, дочь ободрического князя) Ингигерда по брачному договору с Ярославом Мудрым (тогда князем Новгорода) получила город Альдейгаборг (до 1703 года Ладога, ныне село Старая Ладога) с прилегающими землями, которые на западе получили с тех пор название Ингерманландии (земли Ингигерды, по финскому произношению — «Ингеринмаа»), а посадником (ярлом) Ладоги (Альдейгаборга) был назначен по просьбе Ингигерды — ярл Вестра-Гёталанда Регнвальд Ульвсон, родственник Ингигерды по материнской линии. Это связанно с привличением скандинавов Ярославы Мудрым, который в 1016 году в поход на Киев собрал 1000 варягов и 3000 новгородцев. Сага «Прядь об Эймунде» сохранила условия наёма варягов в войско Ярослава. Предводитель отряда в 600 воинов Эймунд выдвинул такие требования за год службы: «Ты должен дать нам дом и всей нашей дружине, и сделать так, чтобы у нас не было недостатка ни в каких ваших лучших припасах, какие нам нужны […] Ты должен платить каждому нашему воину эйрир серебра […] Мы будем брать это бобрами и соболями и другими вещами, которые легко добыть в вашей стране […] И если будет какая-нибудь военная добыча, вы нам выплатите эти деньги, а если мы будем сидеть спокойно, то наша доля станет меньше.»

В ближайшем окружении киевского князя Святослава также были воеводы со скандинавскими именами, но летописец не называет их варягами. У Владимира служил будущий норвежский конунг Олав Трюггвасон. Один из самых ранних источников по его жизни, «Обзор саг о норвежских конунгах» (ок. 1190 г.), сообщает о составе его дружины на Руси: «его отряд пополняли норманны, гауты и даны». С помощью варяжской дружины новгородский князь Владимир Святославич захватил престол в Киеве в 979 году, после чего постарался избавиться от них: «После всего этого сказали варяги Владимиру: „Это наш город, мы его захватили, — хотим взять выкуп с горожан по две гривны с человека“. И сказал им Владимир: „Подождите с месяц, пока соберут вам куны“. И ждали они месяц, и не дал им Владимир выкупа, и сказали варяги: „Обманул нас, так отпусти в Греческую землю“. Он же ответил им: „Идите“. И выбрал из них мужей добрых, умных и храбрых и роздал им города; остальные же отправились в Царьград к грекам. Владимир же ещё прежде них отправил послов к царю с такими словами: „Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного“.»

Как видно из этого текста варягами постепенно стали называть не этнос, а всех выходцев с Балтийского моря. Балтийское море на Руси называли Варяжским, латинские авторы называли его Венедским, византийские Черным. Среди всех этимологий можно объединить руcское название и византийское, поскольку “черный” цвет в славянском также обозначался как “вороной”, в таком случае было бы заманчиво связать слово "balticum", впервые встречаемое у Адама Бременского, с альтернативным германским названием черного англ. black. Конечно, доказать данное объединение сейчас не представляется возможным.

Хотя русские наёмники служили в Византии и раньше, именно при Владимире появились свидетельства о крупном контингенте русов (ок. 6 тысяч) в византийском войске. Восточные источники подтверждают отправку Владимиром воинов на помощь греческому императору, называя их русами. Хотя не известно, относятся ли эти «русы» к варягам Владимира. В Византии название варанги (Βάραγγοι) впервые зафиксировано в хронике Скилицы в 1034 году. На рунических камнях, возводимых скандинавами в IX—XII вв., слово «варяги» не встречается. Впервые варяги как væringjar (веринги) появляются в скандинавских сагах, записанных в XII веке. Верингами называли наёмников в Византии, сами скандинавы этого слова не знали.

 

Для объяснения развития редуцированных и плавных надо определиться со статусом редуцированных в славянском. Славянские редуцированные гласные были гласными малой звучности, поток воздуха из-за сверхкраткого их звучания и малого раствора ротовой полости был малым, их даже иногда называют глухими. В этом они приближались к сонорным, по статусу сонорности (звучности) они были малоотличны от плавных. В славянском существовал закон возрастания звучности по которому в приделах слога звуки могли идти только по возрастающей звучности. Реально это означало неубывание звучности на ранних этапах развития славянского языка, поэтому если выдерживалось равенство звучности сонорных и редуцированных, то такая система могла не допускать метатез. Звучность закрытых гласных была ниже, чем открытых гласных, отсюда e был менее звучным чем o, а он в свою очередь чем a. Что и определило все эволюции в трех ветках славянских языков. В западнославянских редуцированные были очень малозвучными, поэтому имели тенденцию сближаться с e, соответственно звучность редуцированного была меньше чем плавного, отсюда сохранение сочетание типа ЪR, и простая метатеза типа OR > RO. В южнославянских, особенно старославянском, редуцированные были звучными что сближало ъ с a, соответственно звучность редуцированного была больше чем плавного, отсюда метатеза сочетание типа ЪR в восходящую звучность RЪ, и метатеза с компенсированным удлинением типа OR > RА с долгими гласными (однако стадии AR не было, так как долгие гласные не метатизировались). Чешско-словацкий регион настолько располагался между этими ареалами, что волны тенденций до него доходили с разных сторон, с одной стороны до него дошла тенденция к виду прояснения редуцированных, с другой к виду метатезы плавных. Все дело в том, что резкие границы между диалектами редки, на самом деле границы обычно размыты, в переходных зонах действуют законы из разных центров, поэтому в этих зонах вид законов не имеет никакой внутренней логики.  Причина размытости границ есть следствие того, что инновации возникают в разное время, и центры инноваций располагаются в разных местах, и в переходных зонах волны инноваций как бы захлестывают друг друга.

Восточнославянский имел среднюю звучность равную звучности плавным, поэтому ъ в нем сохранялось о-образным, отсюда сохранение сочетание типа ЪR. Но данное сочетание было равное по звучности у компонентов дифтонга, что никак не предсказывало развитие OR. Основным положением данных преобразований было изменение структуры слога, чтоб она была подходящий, структура слога же определяется своей границей. Слогораздел в славянском играл чрезвычайно важную роль. Комбинация типа VTRV могла делиться по двум типам, как VT|RV или V|TRV, причем первый тип обязательно преобразовывался в V|RV, второй оставался без изменений. Оба типа были корректными, но в славянском главенствовал первый тип, поэтому VdlV, VtlV в восточно- и южнославянских изменился в VlV (<Vd|lV, Vt|lV), а в западнославянском и новгородском сохранился (V|dlV, V|tlV). В восточнославянском тип TORT имел следующий слогораздел TO|RT (как будто бы там был выпавший согласный), с первым (основным) типом слогораздела. Поскольку R в этом случае оказывался слоговым, то после него возникал гласный звук. Предпосылок для такого развития было две. Первая, в восточнославянском плавный имевший интонацию акута имел вокалический призвук который остался от «ларингала», что должно было дать сильный RÓ, не имевший интонации должен был дать RЫ̌, но здесь включились модельные факторы. Преобразования в закрытых слогах в западнославянском строилась по безударной модели (получалось тоже О что и в начальных безударных слогах), а в южнославянских всегда как начальные ударные. Тоже самое было в восточнославянских, в общерусском качество огласовки была как в ударной позиции, в кривических диалектах как в безударной. Другой фактор запрещал метатезу. Он относился к тому факту что в восточнославянском напряженный j стал входить в один класс с сильными плавными что показывает развитие восточных (будущих великорусских) диалектов, в них j полностью утратил напряженный характер, стал сильным и поэтому в ударной позиции произошел переход ы̌j,и̌j > ой,ей в безударной позиции он дал ый,ий в литературном русском в конце слова, но во многих диалектах также как в ударной позиции. Статус во многом уникальной фонемы j был определяющим в славянских, например, в западнославянских он определил контракцию (выпадение интервокального j). Метатеза TOJT > TJOT была запрещена в славянских, и из-за включения R в класс J, метатеза плавных была тоже запрещена. Модель полногласия была настолько успешной, что в северных диалектах была даже распространена на сочетания редуцированных с плавными.

 

Когда в славянских диалектах произошло падение редуцированных, во многих языках после падения развиваются новые вторичные редуцированные. Особенно данное явление распространилось в восточнославянских языках и есть и в южнославянских. В восточнославянских это явление называется аканьем и яканьем. Суть этого явления такова. После падения редуцированных все гласные становятся формально одной длинны, но при этом ударные гласные имеют большую длительность, поскольку длительность является основной характеристикой ударения в восточнославянских. Поэтому начинается диссимиляция неударных гласных по длине, они укорачиваются, а, следовательно, теряют четкость, появляется редукция, что продолжает традиции славянской редукции. Непередняя гласная о соответственно может произносится как очень краткие а, ы, ъ, ы̌, у (зависит от напряженности, огубленности, длительности); передняя гласная е может как я, и, ь, и̌; причем способы их произношения варьируется по диалектам. Варьирование достаточно значительное, от незнания аканья в северных русских окающих говорах, и полного иканья в украинском в любом закрытом слоге. Позиции проявления могут быть разными: диссимилятивными когда гласная выбирается из соображений несовпадения со следующей ударной гласной, ассимилятивными когда гласная выбирается из соображений совпадения со следующей ударной гласной, сильной когда всегда происходит редуцирование одного типа, слабой когда только тогда когда следующая ударная того же типа. Типы аканья и яканья могут быть разными в одном и том же говоре. Например, в московском говоре, а следовательно в литературном русском, аканье ограниченно сильное, в начале слова и в предударном слоге всегда аканье, а в остальных предударных слогах ы̌ или ъ (-канье); иканье также ограниченно сильное, в предударном слоге всегда и, в остальных ь; причем в конце слов редукция не соблюдается. В других говорах законы другие. В белорусском есть ыкающие и акающие диалекты причем с диссимиляциями и сильные, при литературном аканьи и яканьи. В украинском победило ыканье слившееся с иканьем (из-за потери признака мягкости) которое, однако не зависит от ударения, а зависит от закрытости слога, где это явление есть только в новых закрытых слогах. В части словенских и восточноболгарском (как и в некоторых говорах Украины, юго-западных, юго-западных полесских, юго-восточных) наблюдается уканье и иканье, а в другой части (доленьском, гореньском диалекте и др.) словенского аканье с XVI века. Так как данное явление более чем восточнославянское, а в восточнославянском начинает фиксироваться не ранее XIV века, и к тому же аканье распространяется из центрально-восточной зоны, ыканье из западной зоны, то данное явление не возможно связать с действием субстрата, тем более балтского, так как у балтов нет звука ы, а аканье появилось далеко от зоны проживания балтов.

 

Обычно южно-восточнославянское фрикативное г возводят к иранскому влиянию, но, учитывая, что фрикативное г есть в западнославянских языках (чешский, словацкий, верхнелужицкий) и в диалектах словенского языка, то данное утверждение не обоснованно, по крайней мере, как южно-восточнославянское явление. В принципе такое произношение могло распространиться из западной зоны. Применим теперь наши знания к конкретной области, например, интересна фиксация славянского языка Константином Багрянородным в середине-первой половине X века к нашей теме. Первое что мы видим в этом тексте, это то, что полностью отсутствует восточнославянское полногласие, но уже в первых памятниках восточнославянской речи в 10-11 веке мы видим нормальное восточнославянское полногласие, сомнительно чтоб на такой огромной территории с такими разными диалектами, изолированностью племен, полногласии развилось буквально везде в течении считанных лет, при этом в это же время происходит мощнейшее влияние образца старославянского южнославянского языка, из-за чего мы видим дублетные формы с полногласием и не полногласием, всеми исследователями возникновение восточнославянского полногласия относится к непозднее VII века.

*gоrdоs рус. го́род, мн. города́, укр. го́род, ст.-слав. градъ "πόλις, κῆπος", болг. градъ́т, сербохорв. гра̑д, словен. grȃd, чеш. hrad, польск. gród, в.-луж. hród, н.-луж. grod, полаб. gord, кашуб. gard.

Следовательно такая форма как Νεμογαρδας Немогард (где μ считается опиской писца, вместо β) не относится к языку восточных славян, а совпадает с языком поморских северо-западных славян, ср. современный Новогард в Польше. Интересна также форма Βουσεγραδε Вышеград, где град по-южнославянски, ср. Вышеград в Сербии на территории княжества Расия, Рашка (из Ръсия), (и самоназвание сербов Расия, Рашка, Расција, Рашани, Rác, Rácok, Ratzen, Ratzians, Rasciani, Natio Rasciana, упоминается у Фомы Сплитского: "на земле же гетов, которая теперь зовется Сервией или Рашкой", это название не заимствовано поскольку река Рашка в Сербии, эквивалент реке Рось, имет то же чередование названий Ратина-Расиня, что и Рутены-Русины; этноним Раусеи (Росе) зафиксирован на данной территории еще Константином Багрянородным; венг. rác "серб") , соответствует др.-рус. "Вышегородъ" или "Вышьгородъ", но именительный или родительный падеж ε как в древненовгородском диалекте, если это не местный падеж; другой особенностью этой формы передача славянского ы как у, в то время как в остальном тексте передается как и, переход ы в у был только в серболужицком языке, значит он там имел более огубленное звучание. Это подтверждается именем сербского-захлумского князя Михаила, сына Βουσεβουτζη «Вусевуцы» то есть, Вышевич.

У Константина Багрянородного форма Киев, др.-русск. Кыıевъ, передана не с э как обычно в восточнославянском, а в западнославянских вариантах с о, как Κιοαβα, τον Κιοβα, τον Κιαβον, ср. Киёв, Киёвец.

 

Проанализируем славянские названия порогов у Константина Багрянородного. Необходимо отметить, что славянские названия приведены с удивительной точностью, несмотря на то, что греческими буквами было невозможно передать славянскую фонетику, имеются всего одна или две описки, что объясняется почерком и невнимательностью переписчика. У Константина Багрянородного все пороги даны в славянской форме, с переводом на греческий, и по «росски» частично, первый порог по-росски совпадает с по-славянски, третий порог имеет только славянское название.

 

Первый порог записан как εσσουπη и переводится на греческий как «Не спи!». Отсюда, у переписчика начальная ν совпала с конечной ν предыдущего слова. Славянская форма восстанавливается как «Не съпи!». Как видно славянское ъ передано через у.

*sup- рус. спать, укр. спа́ти, блр. спаць, др.-русск. съпати, ст.-слав. съпати, съплѭ ὑπνοῦν, καθεύδειν (Супр.), болг. спя "сплю", сербохорв. спа̏ти, спи̑м, спа́вати, словен. spáti, spím, чеш. spáti, spím, слвц. sраt᾽, spím, польск. sраć, śpię, в.-луж. sраć, н.-луж. sраś.

 

Второй порог Οστροβουνιπραχ переведен как «Островок порога», что является опиской писца и не имеет смысла, поскольку славянское название «Островной порог» из «островъны̌jь поргъ». Как видно славянское ъ передано через у (регулярно), ы̌jь через и (регулярно), порог же как в чешском или словацком языке, что видно по рефлексу –ра- и по передаче фарингала (или задненебного фрикативного) h как χ в результате отпадения конечного редуцированного. Вообще, все славянские названия передаются без конечных редуцированных ъ.

рус. о́стров, род. п. -а, укр. о́стрiв, -ова, др.-русск., ст.-слав. островъ νῆσος, болг. о́стров, сербохорв. о̏стрво, словен. ostròv, род. п. -óva, чеш., слвц. ostrov, польск. местн. н. Ostrów, Ostrówek, в.-луж. wotrow, н.-луж. wótšow, полаб. våstrü᾽v.

рус. поро́г, род. п. -о́га, укр. порíг, род. п. поро́гу, др.-русск. порогъ, ст.-слав. прагъ φλιά (Супр., Клоц.), болг. пра́г(ът), сербохорв. пра̏г, словен. pràg, род. п. prága, чеш. práh, слвц. рrаh, польск. próg, род. п. progu, в.-луж. рrоh, н.-луж. рrоg, полаб. роrg.

 

Третий порог назван только по-славянски Γελανδρι с переводом «шум порога». Сама по себе данная форма может быть возведена к славянскому *Gъlǫtjьjъ, современная форма «галдящий» (современный порог Звонец), ближайшим родственником в полной ступени является рус. гул, род. п. гу́ла, гу́лкий,.укр. гул, и в нулевой ступени с расширением –k- рус. голк "звук, шум", го́лка "суматоха", голча́ть "шуметь", русск.-цслав. гълкъ "шум", гълка "возмущение, мятеж", гълчати "шуметь", болг. глък, глъча́ "произвожу шум", словен. gôɫk "раскаты грома", góɫčati "говорить, звучать, болтать", чеш. hluk, hlučeti, польск. gieɫk, в. -луж. hoɫk "шум". Ср. лит. gùlkščioja "идет молва", лтш. gulkstêt "кудахтать, кричать", gul̃cenet "глотать". Наряду с этим слвц. glg "глоток", лтш. guldzît "быстро есть, глотать большими кусками", guldzîtiês "душить, отрыгивать", нем. kolken; см. И. Шмидт, Vok. 2, 21; KZ 32, 384; М. -- Э. 1, 678; Маценауэр, LF 7, 182; Бернекер 1, 367. Формы на г-л-, родственные гул-, голк-, глас-, с общим значение «шум, звук, голос» настолько разнообразны и не постоянны в славянских языках, что отсутствие формы с нулевой ступенью без расширения в современных языках можно считать случайным. (О редких формах с чередованиями можно судить по таким только русским формам как гиль м. "смута, мятеж", гиль ж. "вздор", разгильдяй при гул, разгуляй.) Данная форма отражает ъ в западнославянской форме (древненовгородский вариант сомнителен так как здесь вероятно ъ < *u) , отражение носового ǫ как an, а не on выдает довольно открытое произношение носовых как в польском, ср. рус. уда́, у́дочка, укр. ву́дка, блр. вуда́, др.-русск. оуда (Изборн. Святосл. 1076 г.; см. Срезн. III, 1143), цслав. ѫда, ѫдица ἄγκιστρον, болг. въ́дица (Младенов 94), сербохорв. у̏дица, словен. ȯ́dica, чеш. udice, польск. węda, wądka, в.-луж. wuda, н.-луж. huda. Наконец, плохо объяснимое сочетание δρ, где r не объяснимо ни со славянской точки зрения ни со скандинавской, вероятно, писец пытался передать звучание славянского сочетания *tj, которое отражается в славянских диалектах чрезвычайно богатым количеством рефлексов, причем, они были как шипящие, свистящие, шепелявые, йокующие и другие специфические звуки которые только позже слились со звуками обычного образования. Вообще, точно такие же проблемы в передаче славянских звуков есть у Баварского Географа, где он передает как r непонятные ему славянские звуки (Marharii - Моравы).

рус. галде́ть, галжу́, галда́, ср. польск. gaɫda "шум, гвалт".

рус. га́лить, олонецк., га́литься "насмехаться", галь, ж., галу́ха "смех, насмешка", моложск. (РФВ 67, 256), укр. гали́ти "побуждать, советовать", гали́тися "резвиться", блр. галiць "побуждать, подгонять", болг. га́ля "балую, ласкаю", ср.-болг. галѣти σκιρτᾶν, чеш. háliti se "звонко смеяться", польск. gaɫuszyć "греметь, поднимать шум", кашуб. gaɫwac "кричать".

 

Четвертый порог по-славянски Νεασητ “неясыт” с объяснением, что там гнездятся пеликаны. Это точный перевод, поскольку неясыт по-славянски и значит пеликан. Современное название этого порога есть буквальный перевод этого слова «не имеющий насыщения» в современную форму «ненасытный». Пеликаны птицы крайне непостоянные, их гнездовья могут исчезать из региона на долгое время, поэтому, из-за исчезновения данных птиц, во всех языках пеликаны часто теряют исконное самоназвание. Как всегда славянская форма передается без интервокального j.

рус. неясы́ть, ж. "пеликан", др.-русск. неѩсыть, цслав. неıѧсыть -- то же. Первонач. знач. "ненасытный"; не + ıѧ-сыть, ср. цслав. сыть "насыщение"; относительно ıѧ ср. неяве́р; см. Бернекер 1, 429; Преобр. I, 604; Булаховский, ОЛЯ 7, 116. Интересны нем. названия пеликана: Vielfrass, Nimmersatt (Суолахти, Vogeln. 391).

 

Пятый порог по-славянски Βουλνηπραχ не переведен, просто пояснено, что он образует большую заводь. По-славянски он значит «вълн(ов)ы̌йь поргъ» волновой порог (современный Волнигский, Волнисский). Все записано регулярно, в том числе второе слово записано также, что выдает, что перед нами живой разговорный язык, а не некоторые формы. Обращает на себя внимание стяжение «-(ов)ы̌йь» в η как в современных западнославянских, ср. словацк. vlny prah.

рус. волна́, др.-русск. вълна, ст.-слав. влъна (Клоц., Супр.), болг. вълна́, чеш. vlna, польск. weɫna.

 

Шестой порог по-славянски Βερουτζη с переводом «Кипение воды». Что точно отражает славянскую семантику др.-рус. вьручии "кипящий, пузырящийся". Здесь ε отражает ь (регулярно), что отражает τζ неизвестно, поскольку в греческой графике не было возможности разграничивать свистящие и шипящие.

рус. вир, "водоворот, омут в озере, реке", сербохорв. ви̑р "водоворот", словен. vȋr -- то же, izvȋr "источник", чеш. vír, слвц. vir, польск. wir -- то же. Другая ступень чередования: ст.-слав. вьрѣти "кипеть, клокотать" (Супр.), чеш. vříti, сербохорв. ѝзвор "источник.

рус. вар, "кипящая вода; смола; жар", укр. вар, др.-русск., ст.-слав. варъ "жара", сербохорв. ва̑р, род. п. ва̑ра "жар", словен. vâr, чеш. var "кипение". Сюда же вари́ть, укр. вари́ти, др.-русск., ст.-слав. варити, сербохорв. ва́рити, словен. varíti, чеш. vařiti, слвц. varit', польск. warzyć, в.-луж. warić, н.-луж. wariś.

 

Седьмой порог написан как Ναπρεζη и переводится как «малый порог». Современное название данного порога Лишний (скорее всего он считался единым с современным Вольным). Название данного порога родственно с рус. поро́жний, укр. поро́жний, блр. поро́жнi, др.-русск. порожьнъ, польск. prózny. Данное название образовано как рус. напра́сный, напра́сно, укр. напра́сний "внезапный", блр. напра́слiна "поклеп", ст.-слав. напраснъ δριμύς, αἰφνίδιος, сербохорв. на́прасан "вспыльчивый, стремительный, неукротимый", с другой ступенью огласовки сербохорв. диал. напресан нареч. 'без закваски, без заквашивания' (РСА XIV, 284; 1 пример), н.-луж. napsismy 'быстрый, крутой, внезапный, непредвиденный; поспешный, обидчивый' (Muka 81.1,990). Из значения «ненеобходимый», «пустой» образованно греческое значение «малый», что является обычным при переводе редких слов, так как переводчик не зная значения редких слов, переводит их распространенными синонимами. Славянское слово действительно редкое, и не сохранилось в большинстве языков, поэтому не ясна его изначальная форма. Сохранилась только производная форма, непроизводной формы, что мы видим в этом названии, не сохранилось ни в одном языке. Поэтому непонятно что передает ζ, свистящий или шипящий звонкий, и происхождения формы огласовки ε из ъ или э. Возможно греческое значение "малый" передовало славянское значение "мелкий", то есть свойство очень мелкого Вольного порога, тогда слово "порожний" отражало то, что моноксилы проводились без груза, отсюда и лишний, как "лишенный груза".

 

Как видно из этих форм в них вообще нет ничего восточнославянского. По огласовкам; вариативности огласовки ъ как у(о) и э; по отсутствию полногласия, и присутствию метатезы западнославянского типа; по наличию фарингала (или задненебного фрикативного) на месте г; выпадения j (контракции); мы видим что перед нами славянский язык западнославянского пошиба славацкой или верхнелужицкой группы диалектов. Аргумент об отсутствии этимологических носовых в этих названиях также не является аргументом для установления принадлежности к восточнославянскому языку, поскольку для словацкого языка время падения носовых устанавливается практически одновременно с восточнославянским падением (для верхнелужицкого точное время неизвестно), а их первичный результат практически одинаков для этих языков. Падение конечных редуцированных (с возможным оглушением конечных звонких согласных) в восточнославянских диалектах был очень поздним, позже чем в любых других славянских языках, практически относится к XII-XIII в., в то время как в некоторые западнославянские диалекты осуществили его уже к X в. (есть уже в Хронике Фредегара - Wogastisburc Вогастисбурк (город), середина VII века).

 

Сравним «росские» названия порогов, которые принято производить от скандинавских форм. Тут мы сразу наталкиваемся на многочисленные парадоксы, «скандинавские» формы переданы из рук вон плохо, при том что в греческой письменности были буквы для передачи всех скандинавских звуков. У первого порога прямо сказано, что славянская форма и росская совпадают. Однако в скандинавском форма Несупи невозможна, практически каждый звук, кроме с, не стоит на своем месте, и невозможен в скандинавском. Скандинавское sofa «спать» не может так образовывать повелительное наклонение и отрицание. Поэтому можно было бы уже сделать вывод, что росский язык это славянский. Второй порог «по-росски» Ουλβορσι имеет скандинавскую этимологию как Holm-forsi «островному порогу(водопаду)» (в дат.п. ед.ч.!) , при этом надо обратить внимание на далеко зашедшею ассимиляцию: Ho отражается как u, выпадает m перед согласной (в скандинавском это невозможно), f отражается как v, используется конечное i. Последнее связывают с дательным падежом, что для порогов вообще является невероятным, в скандинавском не зафиксировано такое употребление порогов, ведь это не чье-то имя которому принадлежит данная собственность. Учитывая, что все отражения данных названий приводятся в виде полностью ославянившихся слов, то поэтому данное i нужно интерпретировать как обычное славянское ь, что добавляется в конце слов для обеспечения открытости слога. Третий порог не имеет росского названия, поэтому его пытаются интерпретировать как ошибку переписчика, и объявить причастием наст. вр. др.-исл. gjallandi «громко звучащий». Да оно достаточно близко из-за индоевропейской общности славянских и скандинавских. Но оно не лучше славянской этимологии, так как необходимо отображение ja как э, и объяснять r как некую конкатеминацию форм. С четвертым порогом все еще более плохо. Его «росскую» форму Αειφαρ обычно интерпретируют как eidr-fors "порог на волоке", что является полной тавтологией, поскольку это можно применить к любому порогу, и к тому же не совпадает со славянским и греческим значением. Обращает на себя внимание отсутствие начального а, отсутствие d перед согласной (в скандинавском это невозможно), отсутствие конечного обязательного s. Чтоб разрешить семантическую проблему можно указать на немецкое название пеликана Vielfrass «обжора», в том же значении что и славянское «ненасытный». В принципе, его искажение не намного больше, чем от скандинавской этимологии. Пятый порог «по-росски» Βαρουφορος где скандинавской этимологией считают др.-исл. barufors «волновой порог/водопад», где сканд. b передано как Β хотя ожидалось бы Μπ, заметим также, что Β в славянском названии передает именно [v]. Слово же φορος приведено в полногласии как в восточнославянском, это единственная полногласная форма во всем тексте. Интересно сравнение с печенежским названием Днепра Βαρουχ. Шестой порог «по-росски» Λεαντι, со скандинавской этимологией от причастием наст. вр. др.-исл. hlæjandi, др.-шв. leiandi от глагола hlæja/lea — "смеяться". Обращает на себя внимание полное несоответствие славяно-греческой семантике, выпадение интервокального j, передача окончания причастия через τ, тогда как в скандинавском d (это не согласуется с объявляемой скандинавской причастной формой -δρ-). Седьмой порог «по-росски» Στρουβουν что не имеет аналогов в скандинавских языках и видимо восходит к славянскому «струйвун», с типичным выпадением j в данном тексте. Поэтому за основу скандинавской этимологии принимается форма Στρουκουν, что не имеет связи со славянским, и уж тем более, с греческим названием. Обычно ουν возводят к дательному падежу множественного числа –um, что, однако, семантически невероятно, и предполагает изменение конечного m в n. Скандинавские этимологии рассматривают как производные в этом падеже от др.-исл. strok (n.)/struk(m.) — "течение в проточной воде", др.-исл. struk — "узкая часть русла реки, теснина". Пытаются произвести от них отглаголенные существительные на –en, однако –u- остается тогда не объяснимым. Чтобы объяснить скандинавское название отрывают славянское от греческого, для этого вводят корректуру в славянское написание Ναπρεζη как Ναστρεζη «на срежне». рус. стреж, м. "середина и самое глубокое место в реке, быстрое течение", арханг., перм., вятск., стрежа́ ж. -- то же, онежск., арханг. (Даль), стрежь ж., сиб., стре́жен, стре́жень -- то же (Даль), укр. стри́жень, род. п. -жня, блр. стры́жень, русск.-цслав. стръжьнь, стрьжьнъ (Срезн. III, 562, 565), словен. stržȇn м. "стрежень, лощина", др.-чеш. strziess "charybdis"; стрезь "середина реки", колымск. (Богораз). Однако даже в этом случае скандинавское значение далеко от славянского.

 

Итак, суммируем, только два славянских названия, отдельных от росских, совпадает со «скандинавскими», при этом все славянские совпадают с греческими. Скандинавские этимологии содержат многочисленные искажения неизвестные скандинавским языкам (выпадения согласных, вставка прототических гласных для соблюдения закона открытого слога), но обязательные в славянском. Немотивированная вариативность форм слова «порог» в βορσι, φαρ, φορος такова, что исключает вероятность того, что перед нами живой скандинавский язык или какая-то его разговорная форма, пусть даже переданная иноязычным носителем. Все выше сказанное говорит о том, что перед нами пиджин, скорее всего ободрического (варнского) региона, скандинавским информант не владел. Выбор им значений определялся уровнем знания языка, и поэтому был далек от разговорного языка, то есть он мог его слышать спорадически. Предполагать, что скандинавы в начале X века полностью утратили свой язык, при этом обзаведясь рефлексами (восточно)славянского типа, учитывая огромное количество нанимаемых первыми князьями скандинавских воинов известных из исторических документов и сохранившихся сагах повествующих об связях со Скандинавией, надо считать невероятным.

В западнославянских языках также известны формы слов с ф, ср. рус. упова́ть, укр. упова́ти, др.-русск., ст.-слав. оупъвати ἐλπίζειν, θαρρεῖν (Остром., Супр.), болг. у́фам се, сербохорв. у̏фати се, у̏фа̑м се, словен. ȗpati, ȗраm, чеш. doufati "надеяться", слвц. úfаt᾽ sа, польск. ufać, при чеш., слвц. pevný "крепкий", польск. рwа "надежда", реwnу "надежный".

 

Следует обратить внимание на многочисленные исключительные факты этого текста. Первое, это описание того, что моноксилы приходят из «внешней Росии». Одновременно, Τελιουτζα можно отождествить с вильцами, как жителей района озера Толензе (современное немецкое название). Город Μιλινισκα можно рассматривать как известный в это время город Менцлин на р. Пене (это более позднее немецкое название; у Баварского Географа он назывался Miloxi), а не Смоленск. Τζερνιγωγα, конечно, может быть восточнославянский Чернигов, а может быть лужицкие города с корнем «Церни-». «Константин Багрянородный» на Яндекс.Картах.

Константин Багрянородный (для первой половины IX века) славян называет пактиотами русов, это слово восходит к латинскому pactio «договор, соглашение», и употребляется также по отношению русов к своим же крепостям русов (дружинам). В этой связи совершенно не понятна современная тенденция переводить это слово как "данник", что совершенно не соответствует ни смыслу текста, ни смыслу слова. Употребление термина «договорник» очевидно перекликается с ПВЛ, где варяги призываются по договору, а не как завоеватели. Свидетельство двух разных неизвестных друг другу источников разделенных столетиями является серьезным аргументом в установлении характера пребывания варягов у восточных славян.

Сфендослав (Σφενδοσθλάβος), сын Ингора, который сидит в Немогарде, обычно отождествляется со Святославом, но учитывая что текст написан около 949 года, а Святослав родился в 942 году, то кажется странным что семилетний мальчик уже может сидеть в Новгороде отдельно от его матери Ольги, при этом эти данные уже попали к Багрянородному, который упоминает только его, и никого другого, в том числе Ольгу, но ведь явно более старшие должны были быть уже более известны, а не ни чем не прославившийся мальчик. Хочется обратить внимание, что Святослав имя обычное в славянской среде, как и Ольга. Женское соответствие имени Святослав (Святослава) носила сестра датского и английского короля Кнута Великого (с 994г.), мать которой была родом из польской династии Пястов. В летописях имя Ольги часто передано славянской формой «Вольга». Известно древнечешское имя Olha. Интересны топонимы Вельгово, Вельгаст и Вольгаст на побережье Балтийского моря около о. Рюген, с –гаст антского круга. Поэтому можно предположить, что перед нами другой Святослав, который родился в 920г., а не тот, что сидел вместе с матерью в Киеве с 945 года, тот факт, что некий Святослав сидел в Новгороде сообщает исключительно Багрянородный. Характерно и удивительно упоминание Святослава, который посылает послов с упоминанием его сразу после Игоря, в синхронном историческом документе в русско-византийском договоре князя Игоря от 944-945 года, то есть когда ему было 2 года. Все это наводит на мысль об Святославе Новогардском из внешней Росии, которую можно отождествить с вагро-варяго-поморским регионом. В подтверждение этого можно видеть что форма имени Σφενδοσθλάβος , с sf- и –en-, с диалектной точки зрения совпадает с западнославянскими формами, в западнославянских диалектах sv- переходило в sf-, а носовой произносился чрезвычайно асинхронно с выделением носового призвука n (поэтому в данном случае эта запись может и не быть греческой субституцией сомнительного восточнославянского звучания).

 

Но что такое внутренняя Росия? О том, что внешняя Росия не пересекалась с внутренней Росией говорит тот факт, что Каспийские походы росов, известные по арабским источникам, неизвестны русским хронистам. Очевидно, что эти походы происходили по балто-волжскому пути и не проходили, даже не задевали, внутреннею Росию, в том числе Новгород на Ильмене. Известно, что название Русь стала распространяться из Киевского региона, а не только из Новгородского. «Русь Днепровская» на Яндекс.Картах. Далее кроме ПВЛ никто не сообщает об существовании в районе Киева полян. В летописи «радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в лясех, — Радим, а другий Вятко,- и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи», здесь под ляхами понимается не племя ляхов-лендзан, а территория Польши в период написания текста. Как мы знаем радимичей можно связать с рекой Радомкой на юге Польши (eptaradici у Баварского Географа, до района Радымно в верховьях Днестра) с востока от лендзан, а вятичей с северо-западными славянами (venden/vent-). Больше всего корень rad используется в северной Чехии и с севера Словакии. Его можно вывести из rъd < rud, в средне и восточнословацкой огласовке ъ > а. Одновременно, река Съжъ «Сож» < *sudj-, является одноименной с Судетскими горами (чеш. Sudety), есть река Одра идентичная Одре-Одеру, топоним Радомка идентичный реке Радомка (Польша), и река Вага реке Ваг, река Туросна реке Турьец, топоним Вандарец похож на вандалец. Учитывая большое распространение в Карпатском регионе корня Рус-/Рос- из 76 названий, и в их числе 10 рек: Русс - правый приток Чешской Моравы; Рося - правые притоки Черного Кереша, Мароша, Шила; Рускава (приток Вишеу); Русо, Рось, Рускица, Ороз (Orosz), Реусбах (в Трансильвании) и др., можно предположить, что Киевские русы, родственны народу, что с границ Чехии, Словакии, и Германии. То есть являются близкими родственниками вятичей и радимичей, сорбов и сербов-расийцев. «Русь Радимичи» на Яндекс.Картах. Достаточно надежным индикатором родственности народов является топоним Киев. Во-первых, он исключительно славянский, без сомнений, и восходит к значению «тонкое острое средство для удара». Необходимо категорически отвергнуть как совершенно необоснованные какие-либо иранские, хазарские, тюрские, еврейские этимологии на этот топоним хотя бы по тому, что он имеет широчайшее распространение в славянской среде, и прозрачную славянскую этимологию и роль.

*kūjis>kyjь рус. кий, род. п. ки́я "палка", диал. знач. "деревянный молот, пест", с.-в.-р., сиб.; укр. кий, блр. кiй "палка, дубинка", русск.-цслав. кыи "молот, дубинка", болг. ки́як "гиря", сербохорв. ки̏jа̑к "дубинка", словен. kîj, чеш., слвц. kуj "кий, палка", польск. kij "палка, посох", в.-луж., н.-луж. kij; лит. kū́jis "молоток", kū́jа "ходуля", лтш. kũjа "палка, дубина", лит. kū́gis "молот", др.-прусск. kugis.

*kou̯- рус. кова́ть, кую́, укр. кова́ти, кую́, ст.-слав. ковати, коуѭ τεκταίνειν (Супр.), болг. кови́ "кую", сербохорв. ко̀вати, ку̏jе̑м, словен. kováti, kújem, чеш. kouti, kuji, слвц. kоvаt᾽, польск. kuć, kuję, в.-луж. kować, н.-луж. kowaś. лит. káuti, káuju, kóviau "бить, ковать", лтш. kaût, kâuju, д.-в.-н. houwan "рубить, наносить удары", лат. сūdō "бью, стучу, толку", ирл. сuаd "бить, бороться"; см. Бернекер 1, 592 и сл.: М.--Э. 2, 179 и сл.; Цупица, GG 122; Траутман, ВSW 123; Буга, ИОРЯС 17, 1, 27; РФВ 71, 51; Мейе--Вайан 24. рус. кузне́ц, русск.-цслав. кузньць χαλκεύς, от др.-русск., цслав. кузнь ж. σκεῦος. рус. кова́рный, др.-русск., ст.-слав. коварьнъ. От *коварь "кузнец"; ср. чеш. kovář "кузнец", в.-луж. kovaŕ. Ср. цслав. ковати зълаıа "замышлять недоброе"; см. Бернекер 1, 593.

*sku̯oi̯- хво́я́ ж., хвой м. -- то же, укр. хво́я, фо́я, болг. хвои́на "хвоя", сербохорв. хвòjа (Rječn. 3, 753), хвójа "ветка, побег", дубровн. (Вук), хво̑jка "побег", словен. hvọ̑ja, họ̑ja "хвоя, хвойное дерево, ель", чеш. сhvоj м. "хвоя", слвц. chvoja "хворост, еловая ветка", польск. сhоjа, choina "хвоя, елка", в.-луж. khójca, khójna, нж.-луж. chójca chójna, "сосна". лит. skujà "хвоя", лтш. skujа -- то же, ирл. scé "боярышник", род. п. мн. ч. sсiаd (*skujāt); см. Педерсен, Jagić-Festschr. 218 и сл.; Kelt. Gr. I, 68; KZ 38, 394; В. Леман, KZ, 41, 394; Миккола, Ursl. Gr. I, 176; Бернекер I, 408; Траутман, ВSW 268; Махек, Studiе 62; М. -- Э. 3, 902.

В восточной и центральной Европе сейчас насчитывается 16 топонимов с этим корнем. Но огласовка с ы-э есть только у Киева на Днепре и в Сербии-Рашке: Киево на Мораве, Киево на Дунае (Белград), Киево на Маруше, Киевци на Вале, Киевчич на Ибаре, и Киева-До у моря у Черногории. Огласовки с ы-о есть в Киёв на Мораве (Чехия, у границы со Словакией), река Киёвка, Кийовице на Одре (Чехия, у Польской границы), Киёв на Торисе (северовосточная Словакия), Киёвец на Зап. Буге (граница Польши и Белоруссии). То есть кроме Западного Буга, они распложены по северной части Карпат (Татры). Огласовка с у-а у Куяви на Одре (Чехия, Польская граница), Польские к северу: Куявы на Бялы (у Чешской границы), Солец-Куявски на Висле (у Торуни), Куявки (у озер), Куян у Лобжанки. С этой огласовкой есть Куява на Зете (Черногория, у Сербии), река Куявка там же, и Куява на Болве (Калужская область России). Это не все Киева, их в Чехославакии, Польше, и Сербии было больше. Существовал еще Киевец на Дунае в районе Венгерско-Словацкой границе, видимо венгерский Кёвё, огласовку уже не установить, во всяком случае, она не у-а. Можно заметить, что с огласовкой ы-о идут от Чехии на восток, а с у-а на север. Огласовка у-а очевидно вторична и связанна с серболужичанами. Рассмотрим их локалицацию, «Киева» на Яндекс.Картах, сразу видно, что в Поморской области нет Киевов, как и в северно-русской; отсутствие их в восточной Германии не показательно, поскольку там все названия были поменяны на германские. Далее, тождественность микротопонимии чешской Праги (Вышеград, Подоли, Стеховице) и Киева (Вышгород, Подол, Щековица). То есть, Прага это тоже Киев, в ней есть топонимы Kyjsky, Kyje и Рузине, Розтоки, Розкош. Прага долгое время была собранием городов, и то, что конечное название отличается можно рассматривать как чистую случайность. Наиболее признано, что слово Прага означало либо порог, либо переправу. Тоже самое значит и Киев. У Констанита Багрянородного мы находим альтернативное чисто греческое название Киева Σαμβατας, которое можно связать с либо с древнегреческим διαβατός, эол. ζάβατος, διαβᾰτέος со значением «переходимый, доступный для переправы» (от βαίνω «ходить»), либо со славянским sǫvodi рус. суводь «слияние двух рек» и славянские топонимы «сувит», «собот» и пр. также очень распространены как обозначение «слияния», «соединения». Легендарный князь Кий как известно был перевозчиком-паромщиком, неподдельность этой информации доказывается полным непониманием этого летописцем и возмущением летописца этой неправдой с его точки зрения.

 «И быша 3 братия: единому имя - Кый, а другому Щек, а третиему Хорив, а сестра их Лыбедь. И сидяше Кый на горе, идеже ныне увоз Борияев, а Щек седяше на горе, идеже ныне зоветься Щековица, а Хорив на третией горе, от него же прозъвася Хоревица. И сътвориша градьк въ имя брата своего старейшаго и нарекоша имя ему - Кыев. И бяше около града лес и бор велик и бяху ловяще зверь. И бяху мужи мудри и съмыслыш и нарицахусе Поляне. От них же суть поляне Кыеве и до сего дьне... Ини же несведуще, реша, яко Кый есть перевозьник был. У Кыева бо бяше перевоз тъгда с оноя страны Дънепра - темь глаголаху: "на перевоз на Кыев"... Аще бы Кый перевозник был, то не бы ходил Цесарюграду. Но се Кый къпяжаше в роде своемь и приходившю ему к цесарю, которого не съвемы, но тъкмо о семь вемы, якоже съказа-ютъ, яко велику честь принял есть от цесаря, при котором приходив цесари. Идущю же ему вспять, приде к Дунаеви и възлюби место и сруби градък мал и хотяше сести с родъм своим и не даша ему ту близь живущий. Еже и доныне наречють дунайци "городище Киевець". Кыеви же пришедъшю в свой град Кыев, ту живот свой съкоьнча; и брата его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь ту съконьчашася. И по сих братьях держати почаша род их княженье в Полях

«И были три брата: один по имени Кий, другой — Щек и третий — Хорив, а сестра их — Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоривицей. И построили город в честь старшего своего брата, и назвали его Киев. Был вокруг города лес и бор велик, и ловили там зверей, а были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.
Некоторые же говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к царю, то, говорят, что великих почестей удостоился от царя, к которому он приходил. Когда же возвращался, пришел он к Дунаю, и облюбовал место, и срубил городок невеликий, и хотел сесть в нем со своим родом, да не дали ему живущие окрест; так и доныне называют придунайские жители городище то — Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.»
[ПВЛ]

Однако, необходимо напомнить что славяне славились своим искусством совершать переправы.

«Племена славян и антов… Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей. Мужественно выдерживают они пребывание в воде, так что часто некоторые из числа остающихся дома, будучи застигнуты внезапным нападением, погружаются в пучину вод. При этом они держат во рту специально изготовленные большие, выдолбленные внутри камыши, доходящие до поверхности воды, а сами, лежа навзничь на дне (реки), дышат с помощью их; и это они могут проделывать в течение многих часов, так что совершенно нельзя догадаться об их (присутствии). А если случится, что камыши бывают видимы снаружи, неопытные люди считают их за растущие в воде, лица же, знакомые (с этою уловкою) и распознающие камыш по его обрезу и (занимаемому им) положению, пронзают камышами глотки (лежащих) или вырывают камыши и тем самым заставляют (лежащих) вынырнуть из воды, так как они уже не в состоянии дольше оставаться в воде.» [МАВРИКИЙ "СТРАТЕГИКОН" XI, 5]

И многочисленные другие свидетельства главенства речной и паромщеской роли у славян. Поэтому, можно сделать вывод, что кто был князем, тот и был главным на переправе. То есть князь был паромщиком. Ко времени написания ПВЛ эти традиции уже полностью забылись, поскольку функция князя полностью изменилась. Возможно, из-за этой функции кънязя быть поромщиком и возник древнеисландское название Киева Kænugardr «…Кёнмар звался конунг, он правил Кенугардами». [Сага об Одде-Стреле]. Здесь, Кёнмар есть сложение древнешведского kön «кий» (перевод который однозначно подтверждает славянскую этимологию формы Кий), и либо с сокращеним от hamar «молот» или др.-исл. maðr «мужчина», или с обычным германским –мар «знаменитый, прославленный, прекрасный» в германских именах, что вероятнее всего «прославленный Кий». У Адама Бременского Киев называется Киве (Chive), у Гемольда Куэ (Chue). У восточных авторов, а также у некоторых европейских и еврейских писателей Киев на Днепре назывался также Ман-керман, вторая часть может иметь славянскую этимологию: кормчий, ср. *кърма рус. корма́, укр. корма́, ст.-слав. кръма, болг. къ́рма, сербохорв. кр̀ма "рулевое весло", словен. kŕma, огласовка e может быть умлаутом, но, скорее всего это слово попало через э-проясняющий диалект западнославянского типа, ср. укр. керма, кермо "пристрій для керування рухом судна". "Ман" «человек» в западнославянской форме, все слово буквально «человек кормы», по форме совпадает с чешским manželka «жена».

В связи с последним можно упомянуть, что скандинавское название Новгорода Holmgard может восходить к герм. *holm «челн, часть весла», англос. helma "рукоять рулевого весла", ср.-нж.-нем. holm "перекладина", д.-исл. helmsman "кормчий". Kænugardr также часто возводят к «город лодок».

 

Давайте разберемся с ролями каждого из персонажей этой легенды. Они прозрачны. Кием назывался кол, что вбивают в землю, и к которому привязывалась веревка по которой тянули паром. Поэтому, Киевом называлось место, где стоял этот кол. Кием так же называлась палка что служила рулем и толкачом на пароме. Соответственно, тот кто ее держал (паромщик) и был Кием, главным на переправе. Щек в этой роли, от рус. щека́, диал. "крутой скалистый берег реки", ср.др.-исл. skegg "борода, окончание носа судна", skagi м. "мыс" (Педерсен, Маt. i Рr. I, 171; Брюкнер, AfslPh 28, 569), тот кто стоит на берегу, возможно, тянет веревку (соответственно от этого произведено имена городов Щецин и Щецинек в Польше). Хорив это пловец, что плывет рядом с паромом и управляет им из воды. В этом смысле хорив соотносится с харкать, как пловец с плевать.

рус. харкать, русск.-цслав. хракати "харкать, плевать", хракъ "плевок", болг. хра́кам "харкаю, выплевываю" (Младенов 671).

рус. Хоропуть -- левый приток Ипути, бассейна Сожа, бывш. Могилевск. губ. (Маштаков, Днепр 137), ср. польск. сhаrр, позднее сhrар "кустарник на сырой почве", charpęć "заросль, сорняк" (из *хъrр-) наряду с *хоrр- в болг. хра́па "лужа"; см. подробно Бернекер I, 412; Младенов 671; Торбьёрнссон 2, 29 и сл.

рус. хорь, хорёк "островок на реке или озере", новгор., белозерск. (Даль). ср. укр. Хо́ртиця -- название острова на Днепре.

Лыбедь, не имеет значения на переправе. Это просто лыбь «сырое место». Все выше сказанное не означает, что сама легенда описывает именно эти события, и эти толкования первичны, но имена и их распространенность выбирались из этих соображений.

 

Все топонимы с названием Киев «Киева» на Яндекс.Картах, соседствуют с топонимами Русь/Рось/Руж/Роз, обычно в форме названий водоемов и рек Уж что впадает в Днепр, Уж в Словакии, Ож что впадает в Рузь у Киёвца на Буге. Кроме параллелизма топонимики, нужно рассмотреть и отличия. Известно, что были три ветви хорват, западнославянская, южнославянская и восточнославянская, называемые обычно по цветам черный, красный, белый. Но известны только две ветви сербов, западнославянские сорбы surb (на реке Мульде рюсенская археологическая культура, город Рюссов известен с 974г.), южнославянские сербы-сербь-серебь-срьбли (хорактерно использование -ь в этом этнониме, как и в русь), они же рашки-расийцы (от ръсь-, венгр. rác "серб"), также разделяемые по цветам. Но почему название сербов у восточных славян встречается только у Констина Багрянородного (Σέρβιοι, гл. 9.), хотя сербы и хорваты всегда шли рука об руку, да потому что их название на востоке совпадало не с названием сербы, а со вторым их названием русы (от роусь-) в полногласной форме, или росы (от ръсь-) в редуцированной форме. Западнославянские сербы также имели это название, особенно они его использовали в поморских областях (Руланд). Можно предполагать, что откуда бы сербы не пришли изначально, их распространение начиналось с территории Моравии или близкой к ней (хотя эта исходная точка чисто гипотетическая, но подтверждается археологией Валентин Васильевич Седов СЛАВЯНЕ Историко-археологическое исследование / Миграция славян из Дунайского региона и др. части этого исследования), часть из них пошла на юг в Сербию (по их пути мы видим топонем типа Русарамарх (Ruzaramarch) «пограничье с Русами» в грамоте короля Людовика Немецкого от 16 июня 863 г.), другая на север, где мы видим большую концентрацию с топонимом Рус/Рос и Руд «Русь Радимичи» на Яндекс.Картах, вплоть до Ростока и Рюгена в область варнов и рарогов «Русь-Варяги Поморские» на Яндекс.Картах, третья часть повернула и проплыла по пути Нотец-Висла-Зап.Буг-Припять-Днепр-Десна. По этому пути мы находим шесть киевов Куян, Куявки, Куявски, Киёвец, Киев и далее Куява. Поскольку везде, где они были, везде были Киева (они их отчасти и основывали), они основали и Киев на Днепре, что и вложил летописец в уста Олега «Киев будет мать городов русских (здесь)», поскольку Киева были важны для самоидентификации. Но основная масса западных Киевов располагалась по границе полян (западных): с северной границе по выше названному пути, и с юга на границе с Чехией. Поскольку все западные Киева, так или иначе, связанны с полянами, то не было никаких оснований не перенести их и на Киев на Днепре, тем более что часть полян действительно могла переселиться вместе с сербскими русами или позднее. Данный путь подтверждается и археологией «при землечерпальных работах на Пене и ручье Штегенбах были найдены разнообразные боевые топоры, с бородкой и вырезным обухом, и даже глиняное яйцо, редкий в западнославянских областях символ плодородия, из Киева.»[]. Интересно свидетельство Яна Длугаша (15 век) который пользовался древними недошедшими до нас источниками «После смерти Кия, Щека и Хорива, наследники по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русинов, пока преемственность не перешла к двум родным братьям Аскольду и Диру.»

Восточнославянские сербы-русы, что переселялись в район Днепра, были ближе к южным сербам-расийцам, огласовка слова Киев как у южных сербов, западнославянские сербы были меньшеством и они прошли дальше по Десне в район Куявы, к рекам Ресса, Рессета, Ресеттичка из *Ръсь с западнославянскими рефлексами (ъ > е, э-проясняющий диалект), в район между радимичами и вятичами (впрочем, если это не сами вятичи vent, а не сорбы). Вместе с сербами-русами переселялись радимичи, язык которых относился к смешанным а-проясняющим диалектам (смешение как в средне или восточнословацком), именно из района радимичей и восточней будет распространяться аканье. На границе с землей руссов была река Не-русса, которая связанна с тем, что близкая родственность этих народов повлияла на процесс признания власти при становлении Древнерусского государства, они довольно долго сопротивлялись Киевскому центру.

 

 

Литература


 

 

Главная страница