Связь обряда захоронения с мировоззрением.
При рассмотрении археологических данных наиболее важным и этноопределяющим является обряд захоронения. При этом в очень хорошем положении для исследователя находятся этносы чей обряд был трупоположение (ингумация), и в гораздо худшем с трупосожжением (кремацией). Обычно могильники с трупоположением достаточно богаты инвентарем, а с трупосожжением бедны. Но почему? Ответ очевидно кроется в характере происхождения этих обрядов.
Вопрос очевидно состоит в том как древние этносы представляли себе загробный мир. Если он представлялся им как потусторонний свет, где умершие продолжают жить как бы в своем теле, то очевидно что обряд должен был бы быть трупоположение. Инвентарь этого обряда должен был быть наиболее богатый, так чтоб покойный мог жить на том свете обеспеченно. Или по крайней мере ему должно было хватит для пути в загробный мир (плата перевозчику по реке Стикс в греческой традиции). При этом как таковая возможность возрождения не отрицалась, что характерно для Египетской культуры, а также для части кельтско-германского мира где для того чтоб покойник при возрождении не мог нанести вред окружающим, вначале портили оружие что клали с покойником, и далее вбивали оружие в землю чтоб покойник не мог возродится.
Трупосожжение является другой альтернативой. Этот взгляд исходит из того что душа остается даже в мертвом теле. Поэтому, она либо не может достигнуть того света, и тогда покойник может воскреснуть в виде злобного вурдалака, либо того света вообще не существует. Последнее связано с мировоззрением возрождения (реинкорнации) души в новорожденном. Следовательно, нужно избавиться от тела чтоб высвободить душу. При этом покойнику при реинкорнации вообще не нужны никакие ценности так как он возродится в новом теле ребенка, а даже древние понимали что все дети рождаются одинаковыми. Более богатыми могут быть захоронения где имелись представления об потустороннем свете, или об пути души по тому свету для достижения перерождения, соответственно какой-то инвентарь душе был нужен, но его абсолютное богатство было не важно поскольку вещь уничтожалась, в результате с покойником путешествовала ее "душа" . Поэтому, если мы видим что захоронение по обряду кремации крайне бедно, это еще не значит что ее устроители были бедны, это скорее всего просто значит устроители захоронения желали чтоб душа покойника быстрее возродилась в новом теле. По всей видимости ранние славяне были приверженцами этого взгляда. Это подтверждается такими замечаниями что славяне не знают судьбы и считают что она не имеет силы над людьми [Прокопий Кесарийский. Война с готами. Книга VII (книга III Войны с готами)]. То есть перед нами вообще отрицание фатальности смерти. По всей видимости славяне считали что после смерти и кремации человек возрождается в новом теле, в то время как нехороший человек не достоин возрождения и следовательно похоронного костра и должен быть похоронен ингумацией. Однако похороненный в земле мог из нее вылезти, на это указывают многочисленные славянские суеверия, поэтому особых злодеев перехоранивали в болоте из которого как считалось уже не вылезти.
Естественно все это должно отразиться в лексике. Рассмотрим очевидные славянские лексемы.
Слово костер происходит от слова кость. Очевидно, оно обозначало изначально и погребальный костер.
*qosteros рус. костёр, род. п. -тра́, укр. косте́р "стог, скирда", словен. kóstǝr, род. п., kóstrа -- то же, чеш. kostroun "ч.-л. торчащее вверх, неотесанная ель, сооружение для сушки клевера", польск. kostra ж., kostro ср. р. "поленница", словин. küöscou̯l "куча дров".
*qosteri рус. косте́рь, костра́ "жесткая кора растений, идущих на пряжу", костера́ "осетр", диал. косте́ря "костра́", ко́стрик "ерш", костре́л "иголки, хвоя, еловые ветки", укр. кiстри́ця, костри́ця "льняная конопляная костра", болг. костря́ва "лисехвостник луговой, Аlоресurus pratensis", сербохорв. ко̀страва "определенная трава", словен. kostrúži "грубые отруби", чеш. kostroun "скелет" (шутл.), kostřava "костра", слвц. kostruka "киль ощипанного пера", польск. kostra, kostrzyca "конопляная костра", в.-луж., н.-луж. kostrjawa "костра".
*qosti рус. кость, -и ж., укр. кiсть, род. п. ко́сти, ст.-слав. кость ὀστέον "кость", болг. кост, сербохорв. ко̑ст, род. п. ко̏сти, словен. kȏst, род. п. -ȋ, чеш. kost, слвц. kоst᾽, польск. kość, в.-луж., н.-луж. kosć. Лат. соstа "ребро", ср. сербохорв. ко̑ст "ребро" (РJА 5, 371); см. И. Шмидт, Kritik 158; Бернекер 1, 582 и сл.; Педерсен, Kelt. Gr. 1, 85; др.-инд. kī́kasā ж. "позвоночный столб" (Петерссон, AfslPh 36, 137; IF 35, 271) и др.-инд. kāṣṭhám, kā́ṣṭham "полено" (Погодин, РФВ 32, 273). Здесь видимо был увулярный аллафон q суперфонемы H, ср. хет. hastai- n., др.-инд. ásthi ср. р. "кость", авест. ast-, asti-, греч. ὀστέον, лат. ōs, ossis "кость"; см. Мерингер, Beitr. 42; Мейе, Baudouinowi dе Соurtеnау 1 и сл.; RS 9, 74; RЕS 3, 197; 5, 9, Geiger-Festschrift 235; Ét. 262; Перссон 526; Мейе--Эрну 260 и сл.
*kroɑ̯d- рус. крада "костер", цслав., ст.-слав. крада βωμός, πῦρ "костер, огонь, жертвенник" (Супр.), словен. krádа -- то же, др.-чеш. krada. - ср.-в.-н. rāʒ, rāʒе "костер" (прагерм. *hrēta-), др.-сакс., др.-англ. hróst "стропило", нидерл. rоеst "насест"; см. Ван-Вейк, IF 28, 121 и сл.; Франк--Ван-Вейк 555; Рейхельт, KZ 46, 329 и сл.; Бернекер 1, 605; Бецценбергер, ВВ 27, 170.
*kroɑ̯t̯- рус. краса́, красный, красивый, укр., блр. краса́, ст.-слав. краса κόσμος (Супр.), болг., сербохорв. кра́са "змея" (эвфемизм), чеш., слвц. krásа "красота", польск. krasa -- то же, в.-луж. krasa, н.-луж. kšasa "великолепие". Отсюда кра́сный, прекра́сный, красова́ться, кра́сить, красота́.- лит. krósnis, лтш. krāsns "печь" (вопреки Бернекеру (1, 608), Иоханссону (IF 19, 124), Младенову (256), Файсту (271).
Прах и пепел тоже имеют очевидную связь с костром и однокоренны с паром и пламенем. Семантически с ними связанно выражение "прах к праху, пепел к пеплу".
*pHrsos рус. по́рох, род. п. -оха, укр., блр. по́рох "пыль; прах", др.-русск. порохъ "пыль", ст.-слав. прахъ κονιορτός, σποδός (Остром., Супр.), болг. прах(ъ́т) "пыль", сербохорв. пра̑х, род. п. пра̑ха "пыль порох", словен. рrа̑h, род. п. рrа̑hа, чеш., слвц. рrасh "пыль; порох; прах", польск., в.-луж., н.-луж. рrосh; рус. поро́ха "первый выпавший снег", арханг. (Подв.), колымск. (Богораз), поро́ша -- то же, укр. поро́ша; др. ступень вокализма: словен. pršéti "моросить", чеш. рršеti "идти (о дожде), сыпаться (градом) (перен.)", слвц. рršаt᾽, польск. pierszyć "моросить"; др.-инд. pŕ̥ṣan-, ж. pṛ́ṣatī "пестрый, пятнистый", др.-исл. fors "водопад", лтш. pā̀rsla "снежинка, ледяная игла; также о хлопьях пепла, шерсти", раrslаs "снежинка", реrslаs "ледяная иголка", лит. apsipurslóti "заслюнявиться, запачкаться", pur̃los "брызги изо рта", хетт. рарраrš- "брызгать, опрыскивать".
*paHroH/s рус. пар, род. п. па́ра, парени́на, парово́е по́ле, укр. па́ра "паровое поле; испарение", блр. па́ра, цслав. пара ἀτμίς, болг. па́ра, сербохорв. па̏ра, словен. ра̑rа, чеш. рárа, слвц. раrа, польск., в.-луж. раrа.
*pe-pelos рус. пе́пел, род. п. пе́пла, диал. по́пел, род. п. по́пела, орл., курск., калужск., южн. (Даль), укр. по́пiл, блр. по́пел, др.-русск. пепелъ, попелъ, ст.-слав. попелъ, пепелъ τέφρα, σποδός (и то и др. -- в Супр.), болг. пе́пел (Младенов 417), сербохорв. пе̏пео, род. п. пе̏пела, словен. рере̑l, роре̑l, чеш. рореl, слвц. ророl, польск. рорiо́ɫ, в.-луж. рорjеɫ, н.-луж. рор́еɫ, полаб. рüрél: др.-прусск. реlаnnе "зола", лит. реlеnаĩ мн., лтш. pę́lni -- то же, возм., также лат. роllеn м., ср. р., pollis м., ж. р. "мука тонкого помола", pulvis "пыль", греч. πάλη "пыль, мелкая мука", παι-πάλη "мука тонкого помола", далее сюда же ст.-слав. полѣти φλέγεσθαι, καίεσθαι, палити; ср. Мейе, Studi Ваltiсi 3, 73. Balticosl. 2, 245; Мейе--Вайан 373; Вальде--Гофм. 2, 331 и сл.; Траутман, ВSW 212 и сл.; М.--Э. 3, 197. Младенов 417; Остен--Сакен, IF Anz. 28, 37.
*poloino рус. поле́но, укр. полíно, блр. поле́но, др.-русск., цслав. полѣно, болг. полено, словен. polẹ́nọ, чеш., слвц. роlеnо, польск. роlаnо. Связано с др.-русск. полѣти "пылать", ополѣти, ст.-слав. полѣти, полѭ φλέγεσθαι, καίεσθαι (Супр.), словен. pȯ́ljem, pláti "волноваться, пылать, гореть", чеш. роlеti, сюда же, с удвоением, цслав. плаполати "гореть" (Мi. LР 569); далее связано с пали́ть, пла́мя (Мi. ЕW 235; Траутман ВSW 212 и сл.).
*роlmеn рус. пла́мя, ср. р., заимств. из цслав., при народн. по́ломя, по́лымя (см. Шахматов, Очерк 158 и сл.; ИОРЯС 7, 2, 352 и сл.), укр. по́лом᾽я, по́ломня, блр. по́ломя, др.-русск. поломя, ст.-слав. пламы, род. п. пламене φλόξ, πῦρ (Остром., Клоц., Супр.), болг. пла́мен, сербохорв. пла̏ме̑н, словен. plámen, род. п. plaména, чеш. рlаmеn, слвц. рlаmеň, польск. рɫоmiеń, в.-луж. рɫоmjо, н.-луж. рɫоḿе; лит. реlеnаĩ "зола", лтш. pę́lni -- то же, др.-прусск. реlаnnо ж., лит. pelẽnė ж. "очаг", возм., также алб. рjаlmё "столб пыли" (М. Шмидт, KZ 50, 243, 248); см. Траутман, ВSW 213 и сл.; Перссон, ВВ 19, 258; М.--Э. 3, 197.
Могила обозначала изначально яму для захоронения над которой мог быть холм, курган. Гроб означал просто яму для похорон.
*mogyla рус. моги́ла, укр. моги́ла "(могильный) холм, курган", др.-русск. могыла "могильный холм", сербск.-цслав. могыла βουνός, болг. моги́ла "курган", сербохорв. го̀мила, мо̀гила, словен. gomíla "куча земли", чеш., слвц. mohyla "могила", польск. mogiɫa "(могильный) холм, курган", полаб. müǵålа "могила"; алб. gamule ж. "куча земли и травы", mágulë "холм", рум. măgură "холм", греч. μέγαρον "зал, святая святых (в храме)", μέγαρα мн. "пещеры", авест. mаɣа- "трещина в земле, пещера".
*grobos рус. гроб, род. п. гро́ба, укр. гроб, род. п. гро́бу, ст.-слав. гробъ τάφος (Супр.), болг. гроб, сербохорв. гро̏б, род. п. гро̀ба, словен. gròb, род. п. gróba, чеш., слвц. hrob, польск. grób, род. п. grobu; д.-в.-н. grab "могила", гот. graba -- то же. Другая ступень чередования: гребу́, далее, гот. groba "яма", д.-в.-н. gruoba и т. д.
Замена индоевропейского *ǵen- "рождение" на образование от основы род- которая восходит в свою очередь к основам верх, рост. То есть эта новая основа показывала изначальное отрицание самого процесса рождения, но утверждение что рождение есть просто процесс нового роста уже существующего человека.
*u̯rod̯os рус. род, род. п. -а, укр. рiд, род. п. ро́ду, блр. род, др.-русск., ст.-слав. родъ γένος, γενεά, ἔθνος (Клоц., Супр.), болг. род, сербохорв. ро̑д, род. п. ро̏да, словен. rọ̑d, род. п. rо̣̑dа, rоdа̑, чеш., слвц. rod, польск. ród, род. п. rodu, в.-луж. ród, н.-луж. rod. Связано чередованием гласных с цслав. редъ βρῶσις, словен. redíti, redím, "кормить, растить"; лит. rasmė̃ "урожай", лтш. rads "родственник, род", rasma "процветание, плодородие, урожай", rаžа (*radi̯ā) "обильный урожай, многочисленная семья", др.-инд. vrā́dhant- "поднимающийся", várdhati, várdhatē, vr̥dháti "растет, умножается, набирается сил", várdhas м. "споспешествование", vardháyati "растит, множит", vr̥ddhás "выросший, большой, старый", авест. vǝrǝδaiti "растет", varδaitē -- то же, греч. ὀρθός, дор. βορθός "прямой, правильный, истинный", др.-инд. ūrdhvás "поднятый", возм., алб. rit "расту, увеличиваю" (Барич, Albrum. Stud. 1, 88); см. Лиден, Anlautsg. 21 и сл.; Буга, РФВ 73, 342; Эндзелин, СБЭ 195; Траутман, ВSW 234; М.--Э. 3, 479.
*u̯ir̥sos < *u̯ir̥t̯os рус. верх, род. п. верха, верху, местн. п. ед. ч. верху́, народн. верёх (примеры см. у Шахматова, ИОРЯС 7, 1, 298 п сл.), др.-русск. вьрхъ, ст.-слав. врьхъ κορυφή, ἄκρον (Супр., Остром.), болг. връх, сербохорв. вр̑х, род. п. вр̀ха, словен. vȓh, чеш. vrch, слвц. vrch, польск. wierzch, в.-луж. wjeŕch, н.-луж. wjerch. Сюда же верёха "длинная жердь" (Ильинский, ИОРЯС 20, 3, 102); лит. viršùs, лтш. vìrsus "верх", др.-инд. várṣma (ср. р.) "высота, верх, величина", varṣmā́, varṣimā́ м. "высота, верхушка", várṣiṣthas "самый верхний, высший", лат. verrūca "возвышение, бородавка", ирл. ferr "лучше"; см. И. Шмидт, Vok. 2, 19; Педерсен, IF 5, 54; М. -- Э. 4, 615; Траутман, BSW 362; Вальде 823; Мейе, Et. 242.
*Нrd̯tos рус. рост, род. п. -а, укр. рiст, род. п. ро́сту, блр. рост, др.-русск. ростъ, ст.-слав. растъ ἡλικία (Супр.), болг. раст, сербохорв. ра̑ст, род. п. ра̑ста, словен. rȃst "рост", чеш. vzrůst, слвц. vzrast, польск. wzrost, в.-луж. róst, полаб. rust; лат. arduus "высокий, крутой", галльск. ardu̯o-, откуда Arduenna silvа "Арденны" (Цезарь, Тацит), ирл. аrd "высокий, большой", авест. ǝrǝδva- "прямой", алб. rit "расту"; см. Лиден, Anlautsg. 23; ВВ 21, 113; И. Шмидт, Vok. 2, 146, 295; Перссон 276 и след; С полной ступенью арм. ordi "сын", хетт. ḫardu- "правнук", лат. аrbоr "дерево".
В данной основе мы видим пример на нейтрализацию исконного u̯ в H.
У многих культур, в том числе греческой и балтийской в ареал которых входила и славянская культура, потусторонний мир, или путь к нему, располагался под водой, а не на небесах или под землей. Отсюда метафора пути в подземный мир по реке (Стиксу). Для славян небеса были путем, по которому душа должна проплыть, чтоб переродится. В отличие от других народов, только болото ассоциировалось у славян с неблагоприятной смертью. Река рассматривалась, как отражение небес и поэтому связывалась с раем, если душа в него попадала, поскольку тело не было кремировано. Трубачев О.Н.[Этногенез и культура древних славян : 190], Миккола (Ursl. Gr. 1, 54 и сл.), Калима ("Slavia", 17, 33 и сл., [а также в "Neuph. Мitteil.", 48, 58 и сл. -- Т.]), Голуб--Копечиый (309), Кипарский (ВЯ, 1956, No 5, 136) связывают славянское «рай» с «рой, река». Все они высказываются против заимствования этого слова из иранского «богатство, имущество» по причине неадекватного значения для славянского. Что ж это вполне вероятно. Трубачев указывает что «рай» могло обозначать спокойную реку, но в славянском слово «реять» означает не только поток воды, но и поток воздуха. Поэтому это слово могло обозначать не только рай как место пребывания, но и как путь души в момент переселения души.
Слова рай-рай «гул»-река-реять-рарог, образует такой же ряд как навь-ныть-лат.navi-навьи. Первое обозначало благоприятную смерть, изначально видимо с возможностью возрождения; с переносом души по гулу ветра, возможно по реке; душу, возможно, сопровождает сокол. Другая смерть неблагоприятная, мучительная, ноя или вечная. Также есть птица антипод рарогу, по представлениям словинцев, навьи летают по воздуху в виде больших чёрных птиц с большими клювом и когтями, которыми они задирают людей до смерти.
Возможно, навь «мертвец» и и.-е. *naHu̯i- «корабль, плавать (на чем либо)» связанны между собой древними представлениями об паромщике. Но наиболее вероятно что мы имеем здесь отражение общеиндоевропейского представления об настоящей смерти как смерти в болоте. Тогда, *mor «смерть» и *mari «большое болото, море» связанны также как индоевропейское *naHu̯i- «мертвец» связанно с финноугорским *neva «болото».
Вообще, видимо есть очевидная связь между терминами обозначающими водный поток и вида звуков. Например, классема *РАВ* в виде индоевропейской формулы *(r/l/n/m)0H(u̯/i̯), которая отразилась в многочисленных славянских словах для обозначения потока воды (и воздуха) «река, реять, ручей, лить, летать, нырять, мочить, мыть» и звучания «речь, реветь, ругать, лаять, ныть, мучать, мычать».
*roHi̯os рус. рай, род. п. ра́я, укр., блр. рай, др.-русск., ст.-слав. раи παράδεισος (Клоц., Супр., Остром.), болг. рай, сербохорв. ра̑j, род. ра̏jа, словен. ràj, род. п. rájа -- то же, sveti ràj "небо", чеш. ráj, слвц., польск., в.-луж., н.-луж. raj.
*roHi̯os рус. рай, "гул, шум, отзвук", яросл., костром., нижегор. (Даль), ра́ять "звучать"; лит. rojóti, rojóju "тревожно каркать", ríeju, ríeti "кричать, ругаться", вост.-лит. rejù, ríetie, лтш. reju, riêt "лаять", rãju, rãt "бранить", rājā iеt "быть в момент течки, случаться", rātêt "ругать", rātе "ссора", др.-инд. rā́yati "лает" (но ср. ла́ять), др.-исл. rámr "хриплый" (*rēmaz), remja "реветь", rómr "голос, карканье", лат. ravus "хриплый"; см. Мейе, Ét. 405; Траутман, ВSW 242 и сл.; М.--Э. 3, 496, 498; Вальде--Гофм. 2, 421; Уленбек, Aind. Wb. 248; Мi. ЕW 271; Булаховский, ОЛЯ 7, 108; Маценауэр, LF 16, 168 и сл.
*roH-ro(go)s вост.-русск. цслав. раръ "звук", укр. ра́рiг, род. п. ра́рога "вид ястреба", чеш. rаrоh, слвц. rároh, польск. raróg, в.-луж. rаrоh "вид ястреба, сокол".
*rH̥i̯os рус. рой, род. п. ро́я, укр. рiй, род. п. роя́, блр. рой, др.-русск., цслав. рои σμῆνος, болг. рой, сербохорв. ро̑j, род. п. ро̏jа, словен. ròj, род. п. rója, чеш., слвц. roj, zdroj "родник", польск. rój, род. п. roju, zdrój "источник", в.-луж. rój, н.-луж. roj. Изначально "течение, поток"; др.-инд. ráуаs м. "течение, стремление, бег, поспешность, ярость" (Уленбек, Aind. Wb. 245; Траутман, ВSW 243; Калима, "Slavia", 17, 35; Миккола, Ursl. Gr. 1, 54 и сл.).
*reHi̯- рус. ре́ять, ре́ю, укр. рíяти, рíю "роиться (о пчелах)", др.-русск. рѣяти, рѣю "толкать, расталкивать, отгонять", ст.-слав. рѣити, рѣѭ ἐπείγειν, συνωθεῖν (Супр.), болг. ре́я се "ношусь повсюду"; лтш. raĩdît "поспешно слать, гнать", др.-инд. rḗtas ср. р. "литье", rītíṣ ж. "течение, движение", rī́уаtē "начинает течь, двигается", riṇā́ti "заставляет течь", лат. rīvus "ручей"; см. Траутман, ВSW 243; М.--Э. 3, 469 и сл.; Отрембский, LР 1, 141.
*reHi̯-kaН рус. река́, мн. ре́ки, укр. рiка́, др.-русск., ст.-слав. рѣка ποταμός, κρημνός (Остром., Супр.), болг. река́, сербохорв. риjѐка, мн. ри̏jеке̑, словен. rẹ́ka, чеш. řеkа, слвц. rieka, польск. rzeka, в.-луж., н.-луж. rěka, полаб. rė́ka; др.-инд. ráуаs м. "течение, ток", rī́уаtē "двигается, начинает течь", rītíṣ ж. "ток, бег", rētas "течение", rīṇas "текущий", галльск. Rēnos "Рейн", ср.-ирл. rían "река, дорога", лат. rīvus м. "ручей, канава", др.-ирл. riathor "torrens", алб.-гег. ritë "влажный, мокрый" (Иокль, Stud. 74), др.-англ. ríđ м., ж. "ручей, река", англ. диал. rithe, ср.-нж.-нем. rîn "ток воды"; см. Траутман, ВSW 243; Хольтхаузен, Aengl. Wb. 262; Шпехт 63, 201; Мейе--Эрну 1014 и сл.; Вальде--Гофм. 2, 437.
*i̯uri- рус. и́рей, и́рий, род. п. и́рья "южные края, куда птицы улетают зимой, сказочная страна", др.-русск. ирии, род. п. ирьıа "южные края" (Поуч. Владим. Моном.), укр. ви́рей, ви́рiй, блр. вы́рый, польск. wyraj; ср. лит. jū́rа "море", лтш. jũra, jũr̨а -- то же наряду с лит. jáurа "сырая местность, болото", jaurùs "топкий". Имеет тоже значение, что и готское Ойум «желанная страна» и «водная страна».
*i̯ou̯r- рус. юр, "бойкое место, торг, базарная площадь; водоворот, сильное течение" (Даль); юра́ "рой, стадо, вереница", юрово́й "оживленный, полный народа", юра́ "подвижный человек", ю́ркий, юро́вый "юркий, резвый", юри́ть "спешить, волноваться, торопить", также "играть, резвиться в воде", арханг. (Подв.), укр. юри́ти, наюрити́ся "рассердиться", юрба́ "толкотня, сутолока", юрма́ -- то же, ю́ркий "шаловливый, похотливый", блр. юр "задор, плутовство", юрíць "задирать, приставать", болг. ю́рвам, ю́рна "выдираю", -се "бросаюсь, нападаю", сербохорв. jу́рити, jу̑ри̑м "гнать", польск. jurzyć "травить", -się "злиться", jurny, jurliwу "похотливый, смелый".
*naHu̯is рус.навь, на́вье, на́вей "мертвец", орл., калужск., южн. (Даль), на́вий день "день поминовения мертвых (в понедельник (на юге) или во вторник на Фоминой неделе (в средней полосе))", укр. на́вський вели́кдень "пасха мертвецов (в четверг на последней неделе великого поста)", на́вка, ма́вка "душа девочки, умершей до крещения", др.-русск., цслав. навь νεκρός, др.-чеш. nav, род. п. navi "могила, преисподняя, тот свет", unaviti "убить", чеш. unaviti "утомить", словен. nȃvje ср. р. "души некрещеных детей"; др.-прусск. nowis "туловище", лит. nõvyti "мучить" (с iš-: "уничтожать, замучить"), лтш. nâvе "смерть", гот. naus "мертвый", др.-исл. nár -- то же, др.-ирл. nūnа "голод", далее гот. nauþs "беда, нужда, стеснение", д.-в.-н. nôt "нужда", тохар. А nut, В naut "погибнуть".
*nHui- рус. ныть, но́ет, уныва́ть, укр. ни́ти, блр. ныць, др.-русск. ныти, унывати, ст.-слав. оуныти ἀκηδιᾶν (Рs. Sin., Еuсh. Sin.), оунылъ ῥᾳθυμος, ταλαίπωρος (Супр.), чеш. nýti, nyji "изнывать, тосковать", слвц. nуt᾽; с полной ступенью гласного: чеш. unaviti "утомить", ср. *baviti : *byti.
Характерно, что в славянском отсутствуют слова для обозначения человека от основ характерных для других индоевропейских языков - смертный и земной.
Более поздние ритуалы захоронения по обряду ингумации, которые не содержат оружия, очевидно связанны с формулой "покойся в мире".